Дитя из слоновой кости. Генри Хаггард

поправила меня мисс Холмс с очаровательной улыбкой.

      Я поклонился, не зная, что сказать. Лорд Рэгнолл улыбнулся и удалился, оставив нас вдвоем. В это время лакей объявил, что обед подан. Мы направились в середине длинной процессии в роскошную столовую, еще сохранившую свой средневековый стиль.

      М-р Сэвэдж проводил нас на наши места по левую руку от лорда Рэгнолла, сидевшего во главе длинного стола с леди Лонгдэн с правой стороны от себя. Старый священник д-р Джеффрис прочел короткую молитву, и обед начался.

      – Я слышала, – обратилась ко мне мисс Холмс, – что вы сегодня победили сэра Юниуса Фортескью в стрельбе и пожертвовали кучу денег на благотворительность. Я не люблю пари и тех, кто их держит. Странно, что вы держали пари: вы совсем не похожи на таких людей. Но я не выношу сэра Юниуса, и в этом мы сходимся с вами.

      – Я ничего не говорил о своей антипатии к сэру Юниусу, – возразил я.

      – Да, но ваше лицо изменилось, когда упомянули его имя.

      – Тогда мне придется сознаться, что вы правы. Но должен сказать, что я тоже не любитель пари.

      Тут я рассказал всю историю с ван-Купом и его долгом.

      – Я всегда считала его ужасным человеком, – заметила мисс Холмс, когда я закончил свой рассказ.

      Потом наш разговор перешел на предстоящую свадьбу, и я не преминул выразить мисс Холмс свои наилучшие пожелания и уверенность, что ее счастье всегда будет так же безоблачно, как и сейчас.

      – Благодарю вас, – сказала она, – но не кажется ли вам, что эта безоблачность – дурное предзнаменование. Ведь будущее так же скрыто от нас, как и мой портрет в рабочей комнате лорда Рэгнолла, в чем вы тоже видите дурное предзнаменование.

      – Откуда вы это знаете? – спросил я, пораженный этим замечанием.

      – Не знаю, м-р Кватермэн, но мне это известно. Ведь вы так думали, не правда ли?

      – Если даже так, – сказал я, уклоняясь от прямого ответа, – то что из этого следует? Хотя портрет и скрыт от посторонних глаз, но всегда можно отдернуть занавеску…

      – А вдруг однажды за этой занавеской окажется пустота?

      Некоторое время мы молчали.

      – Я не похожа на других… – снова начала мисс Холмс. – Что-то побуждает меня говорить с вами… Я никогда ни с кем не говорила так. Меня бы все равно не поняли. Моя мать, вероятно, нашла бы необходимым показать меня доктору. С самых ранних лет мне казалось, что я – какая-то тайна среди других тайн. С девяти лет это чувство приходило ко мне по ночам. У меня возникали какие-то видения, но они быстро изглаживались из памяти. Только две вещи я чувствую более или менее ясно. Одна – это какая-то странная, безотчетная тревога… Другая – то, что я, или часть меня имеет какое-то отношение к Африке, о которой я знаю только по книгам. Вот откуда у меня интерес к вам и Африке.

      – Я думаю, что ваша матушка была бы права относительно доктора, – заметил я.

      – Вы так говорите, но не верите в это, м-р Кватермэн.

      Тогда я, чтобы придать другое направление этому, по меньшей мере, странному разговору, начал