Европа. Борьба за господство. Брендан Симмс

от британского и шведского парламентов, польский сейм не был форумом для озвучивания жизненно важных национальных интересов. Тем не менее там ограничивались амбиции саксонских королей и отвергались всякие попытки провести милитаристскую мобилизацию.[243] С учетом того, что сейм отказывался всерьез рассматривать вопросы национальной безопасности, лучшая надежда Польши на сохранение независимости заключалась в планах Августа об установлении наследственного права династии Веттинов на корону. Такое решение одновременно принижало роль дворянства, традиционно избиравшего короля, и роль других государств, использовавших польскую конституцию для вмешательства в избирательный процесс. По этой причине Россия и Пруссия намеревались не допустить подобного исхода. В феврале 1720 года Петр заключил союз с Пруссией, по которому обе стороны обязались блюсти польскую конституцию и противодействовать всяким попыткам утвердить переход королевской власти по наследству. Через месяц Август смирился с неизбежным и сообщил Вене, Лондону и Стокгольму, что отказывается от своей программы реформ и подчиняется русской «опеке». Это позволило Санкт-Петербургу дестабилизировать Речь Посполитую посредством поддержки религиозных диссидентов или кого-либо из множества «конфедератов», то есть те фракции или группировки, которые время от времени оказывались в оппозиции по любому вопросу. В результате защита прав меньшинств в Польше неразрывно слилась в народном сознании с ощущением национальной неполноценности.

      Утрехтский мирный договор также не смог подвести итог борьбе за господство в Средиземноморье, прежде всего в Италии. Испания вышла из войны, значительно укрепившись вследствие союза Кастилии с Арагоном, а также правительственных реформ, которые Филипп Анжуйский вместе со своими французскими сподвижниками осуществил в период с 1707-го по 1715 год. Теперь он управлял королевством, которое лишилось непригодных для обороны провинций в Нидерландах, и командовал самым большим флотом и крупнейшей в истории Испании армией. Этот потенциал поставили на службу второй жене Филиппа, Елизавете Фарнезе, которую подстрекал министр кардинал Альберони. Елизавета намеревалась отвоевать как можно больше итальянских территорий, чтобы обеспечить наследство своим сыновьям. Кроме того, Филипп сохранял притязания на французский престол. Столкнувшись с очевидным желанием испанцев нарушить мирное соглашение, Британия и Франция (они уже сотрудничали на Балтике и в Германии) сплотились теснее. В 1716 году между этими странами был заключен официальный союз. Однако это не помешало Филиппу и в июле 1717 года оккупировать бывшую испанскую территорию Сардиния, а через год вторгнуться на Сицилию и изгнать оттуда австрийский гарнизон. Следующей мишенью очевидно являлся Неаполь. Агрессия Филиппа не только угрожала позициям Габсбургов на Апеннинском полуострове, но и заставляла опасаться установления в Средиземноморье новой испанской гегемонии. В октябре 1718

243

Benedict Wagner-Rundell, ‘Holy war and republican pacifism in the early-eighteenth-century Commonwealth of Poland—Lithuania’, in David Onnekink and Gijs Rommelse (eds.), Ideology and foreign policy in Early Modern Europe (1650–1750) (Farnham, 2011), pp. 163–80, especially pp. 172–3.