Если нет. Дмитрий Быков

Бердяев;

      Однако в процессе стремленья на дно

      Все эти тенденции слиплись в одно,

      А жажда покоя и воли

      Сегодня свелась к Мотороле.

      Глядишь ли в окно на весенний пейзаж:

      Он скалится алчно и подло.

      Сквозь крымскую даль

      проступает «Крымнаш»,

      И море предательством полно.

      Услышу ли поезд в ночи, например, —

      А поезд стучит: ДНР! ЛНР!

      Вот так побеседуешь с немцем —

      А в нем проступает Освенцим.

      Люблю амфибрахий, державный разбег!

      Сама набегает цитата:

      Как ныне сбирается вещий Олег —

      Та-та-та, та-та-та, та-та-та.

      – Куда ты ведешь нас? Не видно ни зги!

      Шибанов молчал из пронзенной ноги.

      Случайно средь шумного бала

      Шипя между тем выползала…

      Пространство, родство, большинство,

      торжество,

      Горючая жидкость и рухлядь…

      Но что нам останется после того,

      Как эта конструкция рухнет?

      Как только эпоха свершит самосуд,

      Название «русский» к чему отнесут?

      Ведь все эти рожи, о Боже, —

      Развитье традиции тоже?

      Вот в это уперлись слова и дела

      Искателей правды и света.

      Победа – их общей победой была,

      И общим вот этим – вот это.

      Меня утешает лишь то, что иду

      Ко дну в этом общем бескрайнем ряду,

      Где все как в наброске любимом —

      Россия кончается Крымом.

      Песни славянских западников

      1

      Александрийская песня

      Был бы я царь-император,

      В прошлом – великий полководец,

      Впоследствии – тиран-вседушитель,

      Ужасна была бы моя старость.

      Придворные в глаза мне смеются,

      Провинции ропщут и бунтуют,

      Не слушается собственное тело,

      Умру – и все пойдет прахом.

      Был бы я репортер газетный,

      В прошлом – летописец полководца,

      В будущем – противник тирана,

      Ужасна была бы моя старость.

      Ворох желтых бессмысленных обрывков,

      А то, что грядет взамен тирану,

      Бессильно, зато непобедимо,

      Как всякое смертное гниенье.

      А мне, не царю, не репортеру,

      Будет, ты думаешь, прекрасно?

      Никому не будет прекрасно,

      А мне еще хуже, чем обоим.

      Мучительно мне будет оставить

      Прекрасные и бедные вещи,

      Которых не чувствуют тираны,

      Которых не видят репортеры.

      Всякие пеночки-собачки,

      Всякие лютики-цветочки,

      Последние жалкие подачки,

      Осенние скучные отсрочки.

      Прошел по безжалостному миру,

      Следа ни на чем не оставляя,

      И не был вдобавок ни тираном,

      Ни даже ветераном газетным.

      2

      О пропорциях

      Традиция, ах! А что такое?

      Кто видал, как это бывает?

      Ты думаешь, это все толпою

      По славному следу