Изгои Рюрикова рода. Татьяна Беспалова

пальцы исполинской десницы. Их было ровно пять. Или шесть? Твердята перестал посматривать на прибрежные кусты, опустил лук и уставился на изваяния. Купец снова и снова пересчитывал их до тех пор, пока не углядел быструю тень, мелькнувшую между камней. На вершине холма, между изваяний прятался человек. Невысокого роста, юркий и тщедушный незнакомец кутался в плащ. Голову его прикрывали полы башлыка, лицо невозможно было рассмотреть. Твердята пустил Колоса следом за Миронегом. Конь вскоре обогнал мерина и его всадника, вихрем взлетел на вершину холма. Твердята, обнажив меч, соскочил с седла. Изваяния обступили его со всех сторон. Двое мужчин и три женщины. Странные лики чужих людей смотрели на него с разным выражением. Одна из женщин, самая высокая из всех, с длинными косами, обрамлявшими строгое, отрешённое лицо, поразительно походила на Тат. Прямые солнечные лучи падали на лик изваяния, оживляя его. Твердята дрогнул, заслышав слова Миронега:

      – Вот и я непрестанно думаю о ней и молюсь. Не сомневайся, купец, она вернётся к нам…

      Апполинарий неловко сверзился с седла, с ленивым изумлением взирая на Твердятин обнажённый меч, и снова заговорил:

      – Я видел лазутчика. Сдается мне, они не станут нападать…

      – Что ты мелешь, Миронег?! – Твердята ходил между статуй, внимательно рассматривая землю у себя под ногами. Но примятая трава не показывала ничьих следов. Ровными жёлтыми прядями она устилала вершину холма. Твердята посмотрел вокруг. Холмы, долины, редкие рощи – всё казалось безмятежно пустынным, нигде не видно было следа человека, не было слышно ни звука. Мычание волов, крики возниц, бряцание сбруи – обычные звуки караванного движения не достигали вершины холма. Твердята слышал лишь завывание ветра да тихое бормотание Миронега. Прибежал верный Грошутка, да не с пустыми руками – принёс пронзённую стрелой тушку суслика, протянул Твердяте.

      – На что мне? – изумился Твердята. – Зачем напрасно убивать бессмысленную тварь? Слава богу, мы не голодаем, чтобы есть такое…

      – Посмотри на стрелу, дядюшка! – Грошута потянул за древко и вынул наконечник из мертвого тельца.

      Твердята взял в руку стрелу. Серовато-белое оперение, древко выстругано из твёрдого дуба, кованый наконечник с выбитым на нём клеймом-трезубцем.

      – Ишь ты! – усмехнулся Твердята. – Почто же киевляне по сусликам стреляют? Нешто так оголодали…

      – Далековато в степь зашли, дядя, – Грошутка в тревоге смотрел на Твердяту. – За каким делом и почему скрытно следуют за нами?

      – Эй, Миронег! – Твердята обернулся к родичу черниговского князя. Тот привалился спиной к нагретому солнцем боку изваяния. Миронег беззвучно шлёпал губами: то ли молитву творил, то ли пел осанну своей несравненной Тат.

      – Поднимайся, курощуп! – Грошутка подскочил к Миронегу, ткнул его носком юфтевого сапога в бок. – Или не слышишь дядин приказ?

      – Лаешься, сопливый говнюк… – вяло отвечал Миронег. –