Вечный мент, или Светоч справедливости. Андрей Егоров

жизнь «вечного мента» была скудной. Он почти не интересовался девушками. Лишь изредка, приняв на грудь портвейна «777», звонил своей знакомой по имени Оксана. Она приезжала в его холостяцкую берлогу и оставалась там до утра. В очередной раз посетив капитана, девушка исчезала, как тени под утро, и безропотно ждала, когда он снова ее позовет.

      Увлечения капитана тоже были странными. Счастливцев более всего увлекался двумя вещами – классическим балетом и радиолампами. Последние он коллекционировал. Не то, чтобы я сильно удивился сему факту. Я знавал убийцу, который бережно хранил альбом с фотографиями своих жертв. Но балет?!

      Капитан посещал новые спектакли регулярно и даже встретился пару раз с примой Большого театра (редкий случай), но чем-то она ему не глянулась. А может, он ей. В конце концов, кто он такой? Обыкновенный опер, хоть и эксцентрик. А она – прима. К ней олигархи сватались. Хотя авторитетов, как я уже упоминал, для него не существовало. Он частенько говорил: «Не сотвори себе кумира». Его кумирами во все времена были закон и порядок.

      Оружие Счастливцев носил только табельное. Что было само по себе странно. Любой оперативник с улиц обычно имеет на кармане левый ствол. На задержании, если что-то пойдет не так, стреляет из левого ствола. Ему же потом еще и благодарность выпишут за то, что обезвредил опасного преступника. А из табельного сделай выстрел на поражение – проблем не оберешься, затаскают по кабинетам… Его и таскали периодически, после очередного подвига со стрельбой и трупами.

      Однажды брали вооруженную банду в Мытищах. Преступников обложили в небольшом двухэтажном доме. Осознав, что им никуда не деться, бандиты открыли огонь. Местные милиционеры прятались за деревьями, опасаясь получить пулю. Нельзя сказать, что они ничего не предпринимали – каждые пять минут один из них выкрикивал в мегафон призывы сдаться. Ситуация осложнялась тем, что у бандитов имелся ручной пулемет и гранаты. К тому же, они время от времени постреливали из обрезов. А рядом возвышался многоэтажный жилой массив. Не дай бог шальная пуля залетит в окно.

      Счастливцев, едва вылез из милицейского газика, расчехлил табельный «Макаров» и двинулся к дому. Напрасно ему кричали: «Стой! Куда, дурья башка?! Тебя же сейчас положат!» Он пер на цель, как легкий танк на позиции врага. Под шквальным огнем вошел в подъезд. В результате, на нем – ни единой царапины. А бандиты мертвы – все, как один. Четыре выстрела. Ни одного мимо цели. Три пули легли в головы. Одна – в сердце…

      – Тебя, сынок, бог бережет, – сказал полковник Воронин, вешая на грудь подчиненного блестящую медальку. – Спасибо за службу.

      – Служу отечеству и закону, – проговорил Счастливцев невыразительно. Награда его не впечатлила. К орденам и регалиям он относился без лишнего пиетета, как и полагается скромному труженику органов внутренних дел и сумасшедшему.

      Я имел дело с личностью необыкновенной, наделенной нездравым рассудком, зато с повышенной тягой к справедливости, с юношеским максимализмом желающей переделать