Тайна в наследство. Джуд Деверо

означало скорее наказать ее, чем вознаградить, однако он держал язык за зубами.

      Только после смерти Джеймса, увидев истинную натуру Атланты и Рея, Филипп вдруг пожалел о том, что Лиллиан не настроена бороться. Ему хотелось возглавить команду самых сведущих и хитроумных юристов США, хотелось отнять у двух алчных паразитов все до последнего гроша. Прошли недели после смерти Джеймса, а Филипп не переставал удивляться тому, как обошлись с Лиллиан журналисты и люди, которых он считал друзьями своего покойного босса.

      Но Лиллиан осталась невозмутимой. Никто и ничто не могло побудить ее вчинить обидчикам иск. Филипп и его помощники объясняли, что отвоеванные деньги она могла бы пустить на благотворительность, но даже это не заставило ее передумать.

      – У Джимми была деловая хватка и чутье, как ни у кого другого, – повторяла она, – он ничего не делал просто так, без причины. Если он так решил, я намерена подчиниться его воле.

      – Мэнвилл мертв, – напомнил один из юристов, багровый от досады. Все мысли отчетливо читались у него на лбу: это кем же надо быть, чтобы отвергнуть миллиарды долларов?!

      После третьей встречи с юристами Лиллиан поднялась из-за стола и объявила:

      – Я выслушала все ваши доводы и ознакомилась со всеми свидетельствами моей возможной победы и все-таки отказываюсь подавать в суд. Я выполню волю моего мужа. – Повернувшись, она двинулась прочь.

      Один из юристов, который не был знаком ни с Джеймсом, ни тем более с его женой, фыркнул и негромко произнес:

      – Все ясно: слишком недалекая и не знает цены деньгам.

      Лиллиан услышала его. Медленно обернулась и устремила на юриста взгляд, который живо напомнил Филиппу Джеймса Мэнвилла. У Филиппа перехватило дыхание.

      – Вы так и не поняли, – с расстановкой сказала она, – что жизнь – это не только деньги. Скажите, если бы вы были миллиардером и умерли, не оставив жене ни гроша, она стала бы сражаться за ваше состояние? Или память о вас была бы ей дороже любых денег?

      Не дожидаясь ответа, Лиллиан покинула комнату.

      Юристы, пряча усмешки, отвернулись от товарища, которого только что отбрила Лиллиан. Он как раз находился в процессе третьего скандального развода, причем его жена сражалась даже за антикварные дверные ручки их дома.

      Наконец Филипп отчаялся убедить Лиллиан, что она должна бороться. Вечером в тот же день, когда состоялась последняя встреча с юристами, он рухнул в постель рядом с Кэрол и объявил:

      – Понятия не имею, что еще предпринять.

      – Помоги ей, – посоветовала Кэрол.

      – А для чего, по-твоему, все это затевается? – хмыкнул он.

      Кэрол, уткнувшаяся в журнал, осталась невозмутима.

      – Все, что ты ей навязываешь, ей чуждо. Ты деспот пострашнее Джеймса.

      – Да уж, вижу, как ты передо мной трепещешь, – съязвил Филипп. – Ну, выкладывай, что там у тебя в голове. – За двенадцать лет брака он почти научился читать мысли жены и сразу видел: она что-то задумала. Но, как обычно, она ждала,