Твой враг во тьме. Елена Арсеньева

с горьким вкусом желчи во рту.

      На миг разомкнув мокрые от слез ресницы, Лёля увидела стоящий у нее на коленях таз, и стало чуть легче: все-таки ее не на себя выворачивает.

      – Козлы гребаные, – тихо сказал кто-то рядом, по-прежнему придерживая ее за плечи, – сколько же раз вы ее кололи?

      – Н-ну… раза три, – задумчиво отозвался хрипловатый голос, показавшийся Лёле знакомым натурально до тошноты: ее вывернуло снова.

      – Да, у нее на тебя нормальная, здоровая реакция, Асан, – с едва заметной насмешкой произнес первый голос. – И выработались рефлексы на удивление быстро! Не стану спрашивать, как удалось этого добиться: я уже усвоил, что ты меня очень уважаешь, а потому слова в простоте не скажешь. Но про ее глубинные чувства к тебе надо не забыть, глядишь, другой раз и пригодятся. Теперь скажи, на кой хрен понадобилось ее так часто колоть? Я же дал три дозы на крайний случай, на самый крайний! А ты что, тренировался на ней, как уколы делать?

      – Между прочим, она в пути дважды приходила в сознание, – напряженным, ломким от обиды голосом произнес Асан. – Я так понимаю, доктор, это и были крайние случаи, разве нет?

      – Ну, может быть, может быть, – примирительно пробормотал доктор, осторожно помогая Лёле лечь.

      Она откинулась на спину, судорожно всхлипывая, не в силах расслабить тело, сведенное болезненными конвульсиями. Даже лицо, чудилось, застыло, перекошенное гримасой.

      – Ладно, что сделано, то сделано. Плохо только, что она долго будет в норму приходить. Хотелось бы закончить все побыстрее. Хозяин просто вне себя от нетерпения.

      – Ну, я что-то не заметил, будто он так уж вне себя, – с тем же оттенком обиды пробормотал Асан. – По-моему, он был очень даже доволен.

      – Конечно, доволен, – покладисто согласился доктор, обтирая чем-то душистым, приятно-теплым похолодевшее Лёлино лицо. Она почувствовала, как судорога отпускает мышцы, разглаживаются страдальческие морщины. – Еще бы ему не быть довольным: девушка-то здесь! Он ведь ничего не знает, в каком состоянии вы ее доставили, думает, у нее просто шок, я ему про твое усердие ничего не сказал, заметь себе, дорогой Асан.

      – Усердие? Я не понимаю, – пробормотал Асан, – разве усердие может быть плохо? У вас, у русских, все так странно…

      – У нас, у русских, говорят: услужливый дурак опаснее врага, – приветливо пояснил доктор. – И еще говорят: оказать медвежью услугу. Так вот: ты со своим усердием оказал Хозяину медвежью услугу, понял? Обычно на восстановление организма после моего укола нужны сутки. После двух уколов – трое суток. А после трех – неделя. Соображаешь, горный баран? К ней нельзя будет подступиться семь дней и ночей! И это после всех усилий, которые мы приложили, чтобы вычислить ее, найти, достать! А ты…

      – А я, – запальчиво выкрикнул Асан, – я ее и достал! Ты что, забыл? Именно я ее и достал!

      – Да тебе ее на блюдечке с голубой каемочкой поднесли, – с глубочайшим презрением откликнулся доктор. – И все, что от тебя требовалось, это взять блюдечко в зубы