Наоми. Нана Блик

нервно зубами. Но такого освобождающего душу облегчения я, правда, давно не испытывал.

      – По твоему милому личику было заметно, что ты с самого вечера хотел оттуда убраться! – играючи прикрикнула на меня мама, – неужели, она совсем тебе не понравилась? – потом, немного нахмурившись, добавила, – хотя, конечно, её наряд был слишком вульгарен, возможно, ты и прав! Какая-то распутная особа неожиданно выросла у такого семейства.

      – Мама, я пока совсем не настроен на семейную жизнь, в моём бешеном графике на это сейчас нет ни капли свободного времени, – пожимая плечами, выпаливаю я.

      – В твоём бешеном графике скоро и для меня не останется места! – фыркает мама и удаляется в свою спальню.

      Не дав мне ни единой возможности оправдаться, как будто зная, что все мои отговорки не больше, чем ложь, она хлопает дверью, оставляя меня в кромешной темноте и холодящей кожу тишине и неизвестности. Отсутствие мыслей и замыслов позволило мне стоять в гостиной, наверное, больше часа, а лишь потом пойти в свою комнату лишь потому, что мои руки и ноги замёрзли, а голова начала побаливать от выпитого пива.

      Следующий день я почти полностью провёл в своей детской комнате. Хандра, захватившая моё тело, заставила меня валяться в постели. Мама, всерьёз обеспокоенная моим самочувствием, решила, что я простыл, помогая Стивенсонам, и была чертовски зла за это на них, поэтому никакого разговора о Кэрри она сегодня не заводила. Она окружила меня заботой и чрезмерной опекой, подавая мне завтрак, обед и ужин прямо в постель.

      Почти двое суток я позволил себе валяться, не вставая с кровати, пока мою хандру не разрушил знакомый звук мобильного телефона, оповещающий меня о бедственном положении в офисе моей фирмы.

      Мои силы, так долго где-то отсутствующие, мгновенно вернулись ко мне, и я как бешеный метался по комнате, приводя себя в полный порядок. Плотно пообедав и попрощавшись с матерью, я прыгнул на сидение своего внедорожника и ринулся в путь с твёрдым обещанием приехать к маминому дню рождения в конце этого месяца.

      Дела в офисе были куда хуже, чем я себе представлял. Сделка, над которой мы бились почти полгода, принесла нам убытки лишь потому, что какой-то талантливый суперсотрудник подготовил ошибочный отчёт на шесть месяцев вперёд о прибыли новой фирмы, и мною подписанный фьючерсный контракт неожиданно для меня дал сбой. Как же я мог так глупо довериться сотруднику, не проверив всё сам досконально? Надеюсь, что шеф даст мне возможность исправить чужие огрехи.

      – Добрый вечер, мистер Шейн, – произношу я, входя в его кабинет уже поздним вечером или, лучше сказать, ночью.

      Блёклый лунный свет проникает сквозь стеклянную сторону кабинета, слабо освещая его. Шеф сидит в своём кресле, повёрнутом спинкой к двери, поэтому я не могу видеть лица, чтобы точно оценить его настроение. В правой руке плотно сжат бокал коньяка, а левая держит сигару. Обычно он курит, когда слишком волнуется, а пьёт, когда злится, значит, ничего хорошего из разговора не выйдет.

      – Не