Черный человек. Михаил Волконский

ему, стоит ли женщина у памятника Петру. Ему стали ежедневно доносить, что стоит.

      Раз как-то случилось, что на докладе, когда государь был в хорошем расположении духа, генерал-полицеймейстер рассказал ему, что стоит-де у памятника Петру вот уже несколько времени женщина, прилично одетая, и хочет рассказать что-то, но только ему одному, государю. Государь велел привести ее к нему.

      И вот однажды рано утром явился к памятнику генерал-полицеймейстер и нашел женщину в салопе на обычном ее месте. Он взял ее и сам повел во дворец.

      III

      Государь вставал рано. Первый доклад у него был генерал-полицеймейстера. Когда тот явился, государь спросил:

      – Ну, а что женщина у памятника?

      – Она здесь, ваше величество.

      Государь велел провести ее в свою, смежную с кабинетом, библиотеку и вышел к ней туда.

      – Я – бывшая крепостная, а ныне вольноотпущенная князя Гурия Львовича Каравай-Батынского – Авдотья Иванова, – пояснила женщина на вопрос, кто она такая.

      Государь оглядел ее. По виду, платью, манерам не похожа она была на вольноотпущенную крепостную.

      – Ты – бывшая крепостная? – переспросил он.

      – Актриса, ваше величество.

      – Служила, значит, в труппе у князя?

      – Моего благодетеля.

      Нахмурившееся было лицо государя прояснилось.

      – Значит, пришла не жаловаться на притеснения?

      – Нет, ваше величество. Князь Гурий Львович скончался нынче осенью…

      О внезапной и страшной смерти князя Каравай-Батынского знали уже и говорили по всей России. Вспомнил и государь о ней.

      – Это – тот, – сказал он, – которого нашли в его спальне сгоревшим?

      – Так точно, ваше величество. Нашли только голову, руки и ноги, а вместо туловища была груда маслянистой сажи.

      – Говорили, – перебил государь, – что сгорел он от спирта, которым натирался.

      – Говорили так, ваше величество, но, насколько это – правда…

      – Так об этом ты и пришла сказать мне?

      Авдотья Иванова, или просто Дунька, как звали эту женщину, когда она служила в труппе князя, повалилась государю в ноги.

      – Ваше величество! Одна-одинешенька на свете я. Помочь мне некому и заступиться за меня тоже некому… Начни я доносить по порядку – меня бы слушать не стали… Да и как мне тягаться с сильными людьми? Они теперь сильнее меня.

      – Постой! – остановил ее государь. – Встань и рассказывай! На кого ты доносить хочешь?

      – Не смею ни на кого доносить, – заговорила Дунька, встав, – а только совершилось нынче осенью в Вязниках, имении князя Каравай-Батынского, злое дело – нашли князя мертвым так странно и предали происшествие воле Божьей. Я как верная раба его бывшая не могу молчать и решила дойти до вашего величества. Если удастся, дескать, дойти – значит, вы меня выслушаете, потому что над таким вельможей и вдруг такое дело случилось…

      Дунька говорила толково и разумно.

      Загадочная смерть Каравай-Батынского не могла не вызвать интереса. По-видимому, эта бывшая крепостная что-то знала, что могло пролить