Ампутация души. Алексей Качалов

мальчик Коля. Старшие пацаны решили проучить его за какой-то проступок, а заодно заставить зареветь, ведь за все время пребывания в детдоме он не проронил ни единой слезы. Поймали его собачонку, привязали к столбу и нещадно били ногами, тыкали палками. Сначала Белка старалась увернуться, визжала и дергалась от каждого удара. Но потом, обессилев, легла на землю, вытянув морду вперед. Она смотрела на Деснина и умоляла взглядом: «Спаси!». Из глаз ее катились слезы. «Ну реви же, реви! – кричал Дюсик, заводила компашки, размазывая собственные слезы по щекам, ему самому было жалко собаку. – Реви!!!» Но Деснин лишь в очередной раз попытался вырваться из цепких рук пацанов. Не просил, не умолял и не ревел, хоть и было ему неимоверно жалко Белку…

      На этом месте Деснин проснулся. Что-то холодное скользнуло подмышку. Он протянул руку – это был крестик.

      С утра Юлька, собираясь на работу, старательно красилась у старенького трюмо. Материной пенсии едва хватало на оплату квартиры и Юлька сводила концы с концами только потому, что работала продавщицей, а стало быть на продукты тратиться не приходилось.

      – Коля, Коля, Николай! Сиди дома, не гуляй, – подмигнула она Деснину, заметив, что тот проснулся. – Хотя мне сегодня до ночи сидеть придется – за сменщицу. Так что подходи после обеда в павильон, посидим. Он тут, на Ленина, не проскочишь. Ну я побежала.

      Вскоре по своим партийным делам ушла и Анна Петровна. Деснин остался в квартире один. Для начала он плотно позавтракал. Затем, часа три лежа на диване, он тупо наслаждался одиночеством, которого не испытывал более семи лет. Потом попялился в телевизор, послушал плеер, принял душ: ему хотелось всего сразу. Попутно Деснин устранял мелкие поломки, которые часто встречаются в доме, где давно отсутствовал мужчина: починил капающий кран, хрипящую колонку, подвернул стеклянную дверку серванта. На полке его внимание привлек ваучер Анны Петровны, который стоял в специальной рамочке за подписью: «Осколок Великой Страны». Деснин повертел ваучер в руках (псевдодележ социалистической собственности прошел как-то мимо его), но какого-то особого трепета по отношению к «осколку» не ощутил. А вот бесплатно распространявшаяся баптистскими миссионерами брошюра «Триумф Распятого», которую Деснин откопал среди небогатой библиотеки, его заинтересовала. Но дочитать не вышло – в дверь раздался звонок. На пороге стоял оборванец лет десяти с большой матерчатой котомкой.

      – Поможите, Христа ради, чем можете! – затянул он привычную песню.

      – Денег не дам, – сразу предупредил Деснин. – Все равно старшие пропьют.

      – Денег не надо. Поесть что-нибудь. Кушать хочется, – тоскливо протянул попрошайка. Деснин, очевидно, припомнив себя в детстве, скрипнул зубами и кивнул: «Заходи». Побирушка был явно удивлен что его приглашают в дом, но все же вошел. «На кухню» – кивнул Деснин и поставил разогревать щи.

      – Давно не ел-то? – спросил он через несколько минут, наблюдая как побирашка наворачивает.

      – Суп – давно, – отозвался оборванец. – Я все хлебушек, да остатки