Институтка. Марко Вовчок

повела ее к нам. А мы от дверей да в угол, да кучкой там и столпились.

      – Это ваша панночка, – говорит нам пани. – Целуйте ее в ручку.

      Панночка не то посмотрела на нас, не то нет и протянула нам Два пальчика. Старуха всех нас показывает:

      – Вот это Анна, это Марья, это Домаха.

      – Боже мой! – даже вскрикнула панночка и встрепенулась вся, руками всплеснула. – Да сумеет ли какая из вас меня причесать, зашнуровать?

      Сказала – да и стоит, и руки скрестила, и смотрит на нас. – А что, – говорит старуха, – сумеют, мое сердце; а не то – выучим.

      – Как тебя зовут? – спрашивает вдруг меня панночка и, Не Дождавшись моего ответа, говорит пани: – Эта будет моя.

      – Ну что ж! И ладно. Какую пожелаешь, мое сердце, пусть будет и эта. Смотри же, Устина, – говорит она мне, служи хорошо; панночка тебя жаловать будет.

      – Ну, пойдемте, бабушка, довольно! – перебила ее панночка, а сама и поморщилась, и набок перегнулась, и глаза отчего-то зажмурила, и с места порывается, ну точно кот, когда ему пыхнут в усы из трубки.

      – Да ведь надо же, голубка, их уму-разуму научать; у них ведь глупые головы. Я скажу ей что-нибудь одно, а ты другое – вот и выйдет из нее человек.

      – Жаль, бабушка, что прежде их не учили, а теперь возись с ними! Напрасно вы какую-нибудь в город не отдали.

      Так и разговаривают про нас! Словно нас и в комнате нет.

      – Ой! Устечка, Устечка, – горюют девушки, – каково-то тебе будет? Вишь, она какая неласковая!

      – А что, – говорю я девушкам, – гореваньем поле не перейдешь, да и от доли своей не уйдешь. Посмотрим, каково-то будет.

      Я это сказала, а сама задумалась.

      IV

      Под вечер зовут меня:

      – Иди к панночке, раздевать ее.

      Я вошла к ней, а панночка стоит перед зеркалом и уже все с себя долой срывает.

      – Где это ты шлялась? Раздевай меня скорее, скорее; я спать хочу.

      Я ее раздеваю, а она все покрикивает на меня:

      – Да скорее же, скорее!

      Бросилась на кровать.

      – Разувай! – говорит. – А умеешь ли ты волосы завивать? – спрашивает она меня.

      – Нет, не умею.

      – Боже мой, какое мое несчастье! Какая же она дура! Ну, пошла!

      А девушки уже поджидают меня.

      – Ну что, Устя, что, сестрица? Какова она голубка?

      А я думаю, что им сказать.

      – Дура я, – говорю девушкам, – не умею волос завивать.

      V

      На другой день ранехонько проснулась наша панночка, умылась, убралась, обежала весь двор, весь дом и в саду побывала.

      – Дома я, – говорит, – дома! Нет мне теперь никакого запрету.

      Целует старую пани да то и дело спрашивает:

      – А скоро ли мы в гости поедем, бабушка? А когда же гости к нам приедут?

      – Да дай же мне сперва тобой налюбоваться, моя рыбка, дай на тебя наглядеться!

      – Да когда же я этого дождусь, бабушка? У меня только и было на уме, что вот я приеду домой, весело будет, людно, пиры да танцы… Бабушка, милая, голубушка!..

      – Ну хорошо, хорошо, моя пташка;