Увертливый. Вячеслав Морочко

А это воодушевляло недоброжелателей Бульбы. Галкиным овладело странное ощущение, как будто раньше не только Бульба ему покровительствовал, но и сам Петя каким-то образом служил для Тараса защитой. Теперь сержант оказался один на один со своими бедами, и Галкин чувствовал себя за это в ответе.

      Он понимал, что-то надо делать. «Но что он может? Только увертываться и ускользать». Стремительность этих маневров Бульба сравнивал со стремительностью язычка хамелеона. У Пети были для этого другие сравнения – образы, предполагающие не мгновенное действие, а некоторую длительность событий во времени. Например, образ невидимого диска вращающегося пропеллера или быстро вибрирующей пластины. Эти идеи требовали углубления и проработки на практике.

      Другой вопрос, когда и где «деды» подстерегают Тараса. Скорее всего, это как-то связано со спортзалом. Галкин вечером тоже ходил заниматься и видел Тараса. Но после несчастного прыжка, они избегали возвращаться в казарму вместе. Пока Бульба ходил с подвязанной рукой, а потом лежал в госпитале, все было тихо. А после его возвращения в строй, опять начались брожения и шушуканье «старичья» по углам.

      5.

      Однажды вечером, выходя из спортзала, Петя заметил группу из трех человек, стоявших возле здания. Фактически, они стояли за углом, но выглядывали из-за него так, чтобы видно было пространство перед входом. Хотя уже начинало смеркаться, Галкин узнал штабного «Вовика», одного из «толиков» и громадного бугая из «дедов», который ежевечерне качал штангу в спортзале и вместе с Бульбой посещал тренировки по единоборствам, являясь его первым соперником.

      Галкин, не спеша, как бы отдыхая после занятий, направлялся в казарму и мог слышать отдельные фразы, доносившиеся от угла спортзала. «Гляди – Петя! Давайте с ним разберемся!» – предложил Толик. «Стой! Не сейчас! – остановил Вовик. – Придет и его черед…» Дальше Галкин не мог разобрать. Пройдя еще немного, он завернул за угол ближайшей казармы и побежал. Надо было торопиться: личное время кончалось.

      Галкин бегом обогнул казарму и кустарниками прокрался к спортзалу. Группа стояла на том же углу, занимая удобную для наблюдения позицию. Их самих со стороны входа почти не было видно.

      «Нет, сегодня он не придет, – сказал Вовик и, обращаясь к Толику, спросил: Чем ты его тогда по руке саданул?» «Чем, чем? Не видал, что ли! – заважничал Толик. – А вот чем!» – Он выпрямил руку и выпустил из рукава монтировку. «Ого!? – подивился „бугай“. – Нет, кореша, так не гоже. Надо своими конечностями без инструментов работать».

      – А твой сапожок, скажешь, не инструмент что ли? Ты носочком его в одно место так саданул, что там, небось, – все теперь всмятку.

      Раздался гогот.

      Неожиданно, Вовик «взорвался»: «Гады! Теперь он вообще не покажется!» «Покажется! Куда денется, – успокоил Толик. – Рученька совсем заживет и появится. Ему даже гипса не наложили – только тугую повязку». «А куда гипс-то – на гоголь-моголь что ли?» – пошутил «бугай».