Планета Россия. Сергей Валентинович Митрохин

его минутой. Ну, а быть барином и иметь крепостных – это для него вообще предел мечтаний. Пусть даже всего-то на одну ночь.

      ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ.

      Потапов, совершив переброску в сектор «Двенадцать», вышел из барского дома на террасу. По двору шёл уставший, чумазый от копоти кузнец.

      – Степан, поди сюда.

      Кузнец раскланялся перед Алексеем.

      – Чего желаете, барин?

      – Ты куда направляешься?

      – На реку обмыться.

      – Вот что, Степан. Истопи баньку, да дров не жалей. Попаришь меня.

      Кузнец, гладя грязную бороду, лукаво улыбнулся.

      – Можно и попарить.

      Алексей небрежно отмахнулся рукой.

      – Поднесу, поднесу… Графинчик за мной.

      Кузнец расплылся в улыбке.

      – Это мы мигом. Ой, барин, хороший ты человек.

      Кузнец в приподнятом настроении, почти вприпрыжку скрылся со двора. Из распашных дверей барского дома, позади Алексея, на террасу вышла высокая строгая женщина в чёрном.

      – Ужин подавать?

      Алексей обернулся на голос.

      – Не сейчас. В бане париться буду. Соберёшь стол в саду и наливочку подашь, а я пока на реку пройдусь.

      Женщина молча вернулась в дом. Алексей сошёл с террасы.

      Солнце катилось за горизонт. Со стороны реки доносился визг и раскатистый хохот. На реке, после жаркого дня, голышом купались деревенские девки. Парни, забрав на берегу их одежду, требовали выкуп, поцелуи. Девки, сидя по шею в воде, ругались, проклиная озорников. Над рекой разносились раскаты смеха парней и девичьи проклятия в их адрес.

      Выше по течению мужики ставили на ночь рыбацкую сеть. Деревенские ребятишки на лугу у самой реки готовились к ночному. Спутав лошадей, мальчишки разожгли костёр, приладив над огнём котелок.

      Алексей, взойдя на взгорок, лёг в высокую траву. Сорвав сочный стебелёк, он прикусил его зубами и закрыл глаза.

      У барского дома, над садом, зачадил дым.

      Сутки теперь длятся всего двенадцать часов, но ночь никто не отменял.

      Сегодня, как и до природных аномалий, в темноте над Москвой восходит луна. В окружении мерцающих звёздона быстро плывёт по небосводу. С земли на её поверхности, используя всего лишь бинокль, каждый москвич может разглядеть трещины и разломы.

      Мы уже привыкли к такой луне. Это раньше увечья на её теле ввергали в ужас обывателей, теперь же они этого и не замечают почти. Люди свыклись, люди привыкли. Мы вообще быстро ко всему привыкаем: и к хорошему, и даже к плохому. Несмотря на боевые ранения, Луна исправно продолжает служить планете.

      Разве могли мы предположить, что когда-нибудь будем относиться к нашему естественному спутнику как к боевому товарищу. Однако именно так всё и происходит. Шрамы на лунном теле не дают нам забыть ни о войне, ни о погибших. Луна сегодня – это ещё и мемориал памяти. В прямом, а не в переносном смысле. Совсем недавно на её поверхности в «Море Облаков» установили символическую могилу всем защитникам планеты, погибшим в холодном вакууме космоса. Три гигантские каменные статуи