Самый лучший враг. Дмитрий Емец

меня был шанс? – спросил он, кусая губы. – До того, как ты забрал мой эйдос? Был или нет? Отвечай!

      – Не знаю, – тихо отозвался Арей. – Думаю, ты немало натворил в жизни дурного. Но, быть может, если бы ты сказал «прости», маленький шанс появился бы. Хотя бы крикнул его в последний момент, но от всей души, с искренним раскаяньем. Или хоть прошептал бы. Но тоже от всей души… Просто «прости меня», и все.

      Умирающий кусал губы:

      – А если я скажу «прости» сейчас?

      – Не знаю. Без эйдоса, скорее всего, бесполезно, – пожал плечами Арей, но раненый все равно сказал «прости». Причем не один раз, а множество, повторял очень тихо и жалобно, а на Арея уже не смотрел, точно того и не существовало.

      А мечник сидел рядом и слушал. И думал о том, что сам никогда не сказал бы «прости». У него бы просто язык не повернулся. Или это было бы просто формальное слово. А этого недостаточно.

      Когда именно умер маг, Арей не заметил. Просто в какую-то секунду рядом с ним возникла сухонькая старушонка. Барон мрака не видел, когда она появилась. И как она сделала последнее движение косой, тоже не заметил. Когда он обернулся, старушонка уже стояла рядом с колесом опрокинутой повозки и хихикала. Это было странное хихиканье, нутряное, словно бы и не связанное с губами и дыханием.

      – Привет, Аидушка Плаховна! – сказал Арей.

      Старушка умилилась. Аидушкой ее называли немногие.

      – О, сюда я, кажись, косу уже посылала! Трудимси? – поинтересовалась она, обозревая дорогу, на которой лежали тела и копошились скелерты.

      – Это не я.

      – Да ладно, не скромничай! – отмахнулась старушонка и, с намеком взглянув на Арея, пожаловалась: – День-то какой стылый! Чой-то замерзла я.

      – «Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? Руки зябнут, ноги зябнут, не пора ли нам дерябнуть?» – понимающе процитировал барон мрака.

      Носик у Аидушки стал совсем маленьким.

      – Заметь, не я предложила.

      – Эх! А вот нету у меня медовухи. Не захватил!

      Цокая языком, Аидушка достала высушенную тыкву. Встряхнула. В тыкве что-то булькнуло.

      – Эх, тудыть твою растудыть! Что ж ты, совсем зеленый? В походы собираться не умеешь? Лучше б ты меч забыл!.. – сказала она и, отхлебнув, протянула Арею. Тот пригубил. Пойло было крепким.

      – Кто это был? – мечник кивнул на мертвого мага.

      Аидушка опять качнула тыкву, проверяя, много ли осталось. Осталось, видимо, мало, потому что старушка заметно опечалилась:

      – Еще б я помнила! Сам знаешь, разнарядочка поступила и – чик! Еще пить будешь?

      – Давай! – согласился Арей.

      – Ну не хочешь – как хочешь! – сказала Аидушка, притворяясь глухой. – Ну до скорой до встреченьки!

      – Надеюсь, не на работе… – буркнул барон мрака уже в пустоту. Он предпочитал лишний раз не встречаться с Плаховной, хотя и неплохо к ней относился. Просто он смешивал дружбу и работу, а Плаховна не смешивала. В этом между ними была большая разница.

      Глава четвертая. Nemo omnia potest scire[1]

      «Смотрите, как мы вас защищали

1

Никто не может знать всё (лат.).