Океан. Елена Крюкова

сама привяжу за живый в помощи поясок

      То, что вы не догрызли:

      Кость воли,

      Ребро жизни…

      То значимое, что остается детям после скромной трапезы, самое главное, самое дорогое, мысленно протягивает поэт и нам: «кость воли, ребро жизни». Без капли сомнения принимаю такой судьбоносный подарок. Сохраню. Благодарю!

      Дорога художника

      Елена Крюкова более двадцати лет жизни посвятила изучению и подробному отражению -выражению в своих стихах и своей прозе главных, веками складывавшихся символов-знаков русской и мировой культуры. Таинственные и величественные образы Иисуса, Богородицы, Марии Магдалины, других православных святых тревожат воображение художника, но тут дело даже не только и не столько в христианской мифологии. Сакрален для Крюковой сам русский народ, и его мрачное символическое, через все времена, шествие в «Юродивой» передано как нельзя более мощно, неуклонно, неотвратимо:

      Они шли прямо на меня, и я видала их —

      В шинелях серого сукна, в онучах записных,

      И в зимних формах – песий мех! –

           и зрячи, и без глаз —

      На сотни газовых атак – всего один приказ! —

      Крестьяне с вилами; петух,

           ты красный мой петух,

      На сто спаленных деревень – один горящий Дух!

      На сто растоптанных усадьб –

           один мальчонка, что

      В окладе Спаса – хлещет дождь!.. –

           ховает под пальто… —

      Матросы – тельник и бушлат, и ледовитый звон

      Зубов о кружку: кончен бал, и кончен бой времен,

      И торпедирован корабль, на коем боцман – Бог,

      А штурман – нежный Серафим

           с огнями вместо ног… <…>

      Это такой русский «Ночной дозор», – и правда, рембрандтовские краски провсечивают в этой подробной и вместе цельной словесной живописи.

      Память крови и предков, весь жизненный опыт русского человека, пылающая совесть – равноправные соавторы писателя, так и было задумано изначально. Они дополняют всё то, о чем говорит поэт между строк, новыми штрихами, звуками родной речи, неожиданными оттенками эмоций; делают стихотворную картину в воображении читателя кинематографически подробной, придают ей неповторимые черты.

      – Эй, возьмитесь за руки, красные люди!.. —

      Не взялись.

      Горкой красного винограда

           на грязном зимнем блюде

      Запеклись.

      – Эй, что ж вы не пляшете, скоморохи?!..

      Ноги отсохли, ну?!.. —

      На морозе распахнуты шинели, ватники, дохи.

      Всех обниму: огляну.

      – Эй, что молчите…

      на меня колко глядите…

      как… елка в Новый Год?!..

      И с гармонью инвалид

      харкнул из глотки холодный болид:

      – Дура. Война-то… идет.

      В книге стихов «Юродивая» Елены Крюковой – наши идеалы, святые имена.