Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых. Валерий Вайнин

вздохнул и обратился к няньке:

      – Веди сыновей, Алёна.

      – Троих? – уточнила та.

      – А сколько у меня их, идиётка?!

      – Мне-то почём знать? – Свекольная физиономия наньки сделалась еще краснее.

      – Поумничай мне тут! – смутился царь Иван. – Давай их сюда, живо!

      – Где же я их возьму на ночь-то глядя?

      – Стражников пошли, пусть разыщут!

      С хмурым видом нянька отправилась выполнять приказ.

      – Два старых придурка, – проворчала она, выходя из опочивальни.

      Старший сын, Арнольд, находился поблизости. В одной из комнат царского дворца он играл с друзьями в преферанс.

      – Пика, – объявил Арнольд, глядя в карты. Одет он был в шелка и бархат, по последней моде, лицо имел желчное и был столь долговяз, что возвышался над игроками на целую голову. – Ну давай, граф, смелей, – поторопил он партнера слева, кося украдкой в его карты. – Сколько можно телиться?

      – Трефа, – неуверенно произнес граф.

      Третий игрок спассовал.

      – Бубна, – продолжил торговлю Арнольд. – Обдеру как липку.

      В этот момент вошел стражник и передал приказ царя сей же миг явиться пред его светлы очи.

      – Игра, похоже, накрылась, обрадовался граф. – Чертовски жаль.

      Арнольд нехотя поднялся из-за стола.

      – Дурит папаша, – буркнул он, бросая карты. – Прошу прощенья, господа.

      В это время средний сын, Бертольд, возлежал на персидском ковре в неких апартаментах. Он был весьма упитан и в кружевной своей рубахе выглядел, как слоеный пирожок. По бокам к Бертольду прижимались две полуголые хихикающие девицы, которые хватали с огромного блюда кусочки явств и совали царскому сыну в «клювик». Глаза Бертольда были блаженно прикрыты.

      – А ну, Бертик! – потребовала одна из девиц.

      – Индюшатина в ореховом соусе, – уверенно объявил Бертольд. – Вымочена в двухлетнем «Бордо» с лавровым листом, гвоздикой и кореандром. И, разумеется, черный перец.

      Девица восторженно захлопала в ладоши.

      – Бертуля, а это? – Её подруга положила в рот испытуемому очередной кусочек.

      Бертольд не колебался ни мгновения.

      – Страстбургский паштет, – отрапортовал он. – Гусиная печень, сливочное масло, корень петрушки с добавлением…

      Тут без стука вломился стражник и передал среднему сыну приказ явиться в царскую опочивальню. Бертольд скривился будто хлебнул чистого уксуса. Затем встал с ковра и стряхнул с себя крошки.

      – Разрази меня гром! Пока, мои перепелочки.

      – Государственные дела, да? – капризно полюбопытствовала одна из «перепелочек».

      Бертольд процедил сквозь зубы:

      – Дерьмо собачье. С горчицей и с хреном.

      Тем временем младший сын, Василий, в дворцовом парке упражнялся в стрельбе из лука. Он был в холщевых портках, в рубахе, и босые ноги его бесшумно ступали по траве. Соломенное чучело, служившее для него мишенью, освещала