Анх. Реальная история путешествия в потоке бессознательного. Александр Александрович Серегин

затерян след.

      Старичок нетерпеливо заёрзал на стуле, помахал Алексу и поманил его пальцем.

      – Ну, что топчешься у двери? Проходи, коль пришёл.

      Алекс сделал несколько неуверенных шагов в сторону стола и спросил:

      – Простите, а что это за заведение? Библиотека?

      – Библиотека, да. Имени Даши-Доржо Итигэловы. А ты, мил человек, куда попасть-то хотел?

      – Да никуда, вообще-то. Я случайно здесь… Хотя совпадение интересное – я как раз хотел кое о чём почитать.

      – Тьфу, ты! Сектант, что ли? – старичок разочарованно развёл руками. – Это что за секта-то такая, а?

      – Почему? – от неожиданности Алекс не сразу нашёл что ответить. – С чего Вы взяли?

      – Ну, так, а кто тут в случайности да в совпадения верит? Вот ведь где ересь, тьфу!

      – Да почему ересь-то? – Саша почувствовал нарастающее раздражение.

      – Да потому, что ересь. Ты не кипятись, присядь вон, – гномоподобный старик кивнул в сторону стоящего недалеко от стола небольшого кресла. – Тебя как звать-то?

      – Александр, – Сказал Алекс, устраиваясь в кресле.

      – Меня можешь звать Гершоном Моисеевичем. Так ты говоришь, случайность?

      Саша промолчал.

      – Вот, молчишь. А почему?

      – Да потому, что не хочу, чтоб вы, Гершон Моисеевич, снова плеваться начали, – недовольно заметил Алекс.

      – Стало быть, причина есть, так? – старичок выжидающе посмотрел на собеседника.

      – Так.

      – А если есть причина, то у неё обязательно должно быть следствие, так?

      – Ну, так.

      – А это следствие само по себе является причиной чего-то ещё, ещё одного следствия, так?

      – Ну, в принципе, да. К чему Вы клоните?

      – А я к тому клоню, – Гершон Моисеевич наклонился вперёд, словно от этого его слова должны были стать более убедительными, – что если у каждого следствия есть своя причина, а у каждой причины – своё следствие, то среди всей этой обусловленности нет решительно никакого места для так называемых случайностей. А стало быть, вера в таковые есть не что иное, как ересь несусветная.

      Алексу вдруг показалось, что сложившаяся ситуация невероятно нереальна: в одинокой библиотеке на холме, куда он взобрался по руслу высохшего ручья, дворф-еврей читает ему нравоучения о детерминированности всего сущего. Ситуация была до того абсурдной, что ему вдруг захотелось узнать, во что это может вылиться. Он поудобнее устроился в кресле и, закинув ногу на ногу, спросил:

      – Хорошо, допустим, я согласен на счёт ереси. Но в таком случае, что было в самом начале? С чего всё началось?

      Алекс захотел поставить самодовольного выскочку в неудобное положение, когда на любое его утверждение о первопричине, можно было бы использовать его же логику, заявив, что причина сама по себе неизбежно является и следствием чего-то. В таком случае Гершону Моисеевичу придётся либо признать,