Утро ночи любви. Наталья Андреева

на бревно.

      – Ну Макс.

      – А чего ты так напрягся, Макс?

      – Так работать же надо.

      – Мне тоже. Ты сядь.

      Бригадир нехотя сел. Загар у них, похоже, профессиональный, достаточно и дня под нежарким московским солнцем, чтобы он проявился.

      – Когда пропал Курехин?

      – Ванька-то? С вечера здесь был. Мы полдома у бабки снимаем, в деревне, километрах в десяти отсюда. Часов в десять, как обычно, собрались, а он и говорит: «Я с вами не поеду».

      – Машина твоя? – кивнул Котяев на потрепанную «девятку». Номера не Московской области, похоже, пензенские.

      – Ну моя.

      – А чего ты опять напрягся?

      – А то, – огрызнулся бригадир. – Видать, убили его. Понятно, кто крайний. Москвичей-то не тронете, а мы – вот они. Кому в тюрьму-то охота? У всех жены, дети. Не от хорошей жизни мы здесь хребет ломаем. Деньги нужны. – И со злостью: – Ну давай! Хватай, сажай!

      – Ты успокойся. Никто вас не тронет, если вы и в самом деле не виноваты. Ты скажи мне вот что… Какое у Курехина было образование?

      – Какое такое образование? – наморщил низкий лоб Макс.

      – Школу он закончил?

      – Ну. Девятый класс осилил еле-еле. Потом колледж, – оскалился бригадир. – Есть у нас такой. Раньше было ПТУ, а теперь – колледж.

      – Грамотный?

      – Кто? Ванька? А вот ты сам смотри…

      Бригадир достал из кармана заляпанных штанов мятую бумажку. Аккуратно расправил ее на колене и протянул ему. Он тоже аккуратно, двумя пальцами взял, стал читать. «Я Курехин Иван нынчи взял у брегадира две (2) тыщы рублей под зар плату…» Двадцатое июля, подпись. Странно. Почерк вроде бы тот же, и подпись похожа, но текст расписки абсолютно безграмотный. Как два разных человека писали!

      – Это было написано на твоих глазах? – спросил он у Макса.

      – Ну.

      – Так. Дай прикинуть… Два дня назад… А Курехин сказал, зачем ему нужны деньги?

      – А я не спрашивал. Надо так надо.

      – Погоди… А у него был пистолет?

      – Чего-о?

      – Дело в том, что он застрелился.

      – Кто? Ванька?

      – Он оставил предсмертную записку.

      – Чего-о?

      – А почему он вчера с вами не поехал?

      Бригадир пожал квадратными плечами:

      – Я че, ему нянька? Может, к бабе пошел.

      – Ну хорошо. Давно ты его знаешь, Курехина?

      – Пару лет. Прошлый год прибился к нам. Четверо нас было, один утонул.

      – Как утонул?

      – Да так. Нырнул и не вынырнул, – бригадир кивнул в сторону реки. – Жарко было. Отработали мы и купаться пошли. Он и… Того, в общем. Бабу его жалко, детей. Она и сказала: возьми племяша на заработки. Ваньку то есть. Ну, я и взял. Он им помогал. Деньгами. В благодарность, значит.

      – Так. Ваня помогал деньгами тетке. А матери помогал?

      – Вроде, да.

      – Может, и любимой девушке? Девушка у него была?

      – Вроде, не было.

      – Ну а были у него причины покончить жизнь самоубийством?

      – Чего-о?

      – Понятно. Я это возьму, – кивнул он на расписку. – Не возражаешь?

      –