Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании. Андрей Франц

от Афин, римские источники не доносят до нас информацию о глубоких политических кризисах на этой вот стадии перехода от родовых структур гражданства к имущественным. Весьма вероятно, что царская власть оказалась более чуткой к нарастающим противоречиям, нежели это было в республиканских Афинах, и осуществила политически реформы, не дожидаясь социального взрыва.

      Во всяком случае, Сервий Туллий ввел плебеев в состав римской общины, то есть, дал им гражданство. А далее он в гражданской области сделал ровно то, что осуществил незадолго до него Солон. А именно, разделил все население Рима на пять имущественных разрядов – в зависимости от размера земельного надела. И каждый из них нес определенную, твердо установленную воинскую повинность.

      Принадлежавшие к первому разряду, или владевшие полным наделом, должны были являться вполне вооруженными и потому преимущественно составляли боевое войско (classis). Граждане следующих четырех разрядов, принадлежавшие к числу более мелких землевладельцев, а именно владевшие тремя четвертями, половиной, четвертью и восьмой долей полного крестьянского участка, хотя также были обязаны служить, но от них не требовалось полного вооружения, и потому они стояли в военном отношении ниже.

      Ну, и наконец, сам алгоритм участия в политической жизни Рима теперь был привязан участию в войске. Каждый класс выставлял теперь определённое количество войсковых единиц – центурий. И – самое главное – он получал такое же количество голосов в центуриальных комициях – по количеству выставляемых на поле битвы центурий.

      Иначе говоря, куриальные комиции были заменены центуриальными комициями. В переводе на русский язык это означает следующее. Если раньше народные собрания собирались по родам (куриям), то теперь – по воинским подразделениям, центуриям. Буквально, «по ротам». Ну, все в полном соответствии с принципами военной демократии: воюешь – имеешь политические права, не воюешь – извини!

      Собственно, для государств античности это были стандартные реформы при переходе от архаического периода, где главенствовал род, к классическому периоду, где гражданство ставилось в зависимость от имущественной способности участвовать в войске54.

      Итак, реформами Сервия Туллия основные проблемы с гражданством в римской общине на долгие годы вперед были решены. Последующее через какое-то время превращение монархии в республику не несло для римского общества кардинальных изменений, ибо все политические структуры будущего республиканского строя уже давно созрели внутри монархии55, и им осталось лишь заявить о себе каким-то громких политическим жестом. Изгнание Тарквиния Гордого – последнего царя Рима – и стало таким жестом.

      При этом собственно царская власть – как совокупность властных полномочий – никуда не делась. Она просто была поделена на двоих человек – консулов,

54

Скажем, совершенно аналогичные преобразования находим мы несколько ранее в Спарте. Там, согласно законам Ликурга, полноправным гражданином Спарты мог являться лишь тот, кто вносил ежемесячно натуральные, а с конца VI в. до н. э. и небольшие денежные взносы в общий котел совместно питавшихся членов воинского подразделения. Эти совместные обеды воинов назывались у спартиатов фидитиями, и лишь член фидития мог участвовать в политической жизни Спарты. Плутарх, описывая спартанские фидитии, замечает, что аналогичные порядки существовали и на Крите, где совместные трапезы воинов назывались андриями. Отголоски этой древнейшей воинской традиции мы находим в сравнительно недавнее время на просторах Османской империи – в военной символике янычар. Так, знаменем полка у янычар считался бронзовый котел для приготовления пищи, который таскал на себе байрактар (знаменосец). Его потеря влекла за собой величайший позор и расформирование подразделения. Полком командовал чорбаджи (дословно – суповар), а звание старшего офицера-сотника, например, было ашчи-уста (дословно – повар).

55

Как пишет Теодор Моммзен, «эта революция была консервативна, насколько вообще может быть консервативен государственный переворот, и она, в сущности, не уничтожила ни одной из главных основ общинного быта» Теодор Моммзен. История Рима. Т. I. С. 213.