Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира. Ниал Фергюсон

Ньютон (“Математические начала натуральной философии”) сформулировал закон всемирного тяготения и три закона движения.

      1735 Карл Линней (“Система природы”) систематизировал живые существа.

      1738 Даниил Бернулли (“Гидродинамика”) заложил основы изучения динамики жидкостей и газов.

      1746 Жан Этьен Геттар составил первые настоящие геологические карты.

      1755 Джозеф Блэк открыл углекислый газ.

      1775 Антуан Лавуазье точно описал процесс горения.

      1785 Джеймс Геттон (Хаттон) в “Теории Земли” отстаивает актуалистскую (униформистскую) точку зрения на развитие нашей планеты.

      1789 Лавуазье (“Трактат о химии”) сформулировал закон сохранения массы.

      К середине xvii века научные знания стали распространяться столь же быстро, как столетием ранее протестантское учение. Благодаря печатному станку и все более надежной почте сложилась удивительная сеть – по современным меркам неширокая, однако более мощная, чем любая из имевшихся в распоряжении ученых. Конечно, имелось и интеллектуальное сопротивление, совершенно закономерное при смене парадигмы, причем отчасти это сопротивление шло изнутри научного сообщества[156]. Так, Ньютон занимался алхимией, а Гук едва не погубил себя шарлатанскими средствами от несварения желудка. Было не так-то легко совместить новую науку с христианской доктриной, от которой были готовы отказаться не многие[157]. Бесспорно, интеллектуальная революция оказала влияние сильнейшее, нежели религиозная, ей предшествовавшая и неумышленно ее вызвавшая. Сложились основные правила исследований, в том числе касающиеся публикации результатов и приоритета. “Ваше первое письмо [статья] обратило меня в ньютоновскую веру, а второе явилось конфирмацией. Благодарю Вас за причастие”, – писал молодой французский философ и острослов Франсуа-Мари Аруэ (Вольтер) Пьеру Луи Моро де Мопертюи после публикации последним трактата “О различных фигурах планет” (1732)[158]. Сказано с иронией, но кое-что говорит о характере новой науки.

      Перед теми, кто порицает “европоцентризм” как предубеждение, встает проблема: научная революция всецело европоцентрична. Около 80 % ее героев родилось в шестиугольнике с вершинами в Глазго, Копенгагене, Кракове, Неаполе, Марселе и Плимуте (а почти все остальные родились не дальше 160 км)[159]. Напротив, научные успехи турок в тот же период были скромны. Лучшее объяснение этого расхождения – неограниченная власть религии в мусульманском мире. В конце xi века некоторые влиятельные имамы решили, что изучение греческой философии несовместимо с Кораном[160]. (Воистину богохульная мысль: будто бы человек в состоянии понять божественный замысел!) По словам Абу Хамида аль-Газали, автора “Самоопровержения философов” (Тахафут аль-фаласифа), “редко случается, чтобы некто погружался в эту [иностранную] науку, не отрекаясь от религии и не отпуская поводья благочестия”[161]. Изучение древней философии было свернуто. Книги жгли, а вольнодумцев преследовали. Медресе сосредоточились на богословии как раз тогда,

156

KUHN Structure of Scientific Revolutions.

157

HENRY Scientific Revolution, p. 74.

158

SHANK Newton Wars, p. 239.

159

Murray Human Accomplishment, esp. pp. 257f., 297f. Также см.: Basalla Spread of Western Science.

160

SMITH Science and Technology. Также см.: CLARK Aristotle and Averroes.

161

DEEN Science under Islam, pp. niff.; HUFF Rise of Early Modern Science, p. 92.