Ключи к чужим жизням. Лариса Теплякова

тетушку Майю, – напомнила Марьяне Жанна Ивановна.

      Марьяна и правда запамятовала о безнадежно больной диабетом тетке, старшей сестре матери. Она ужасно располнела, едва перемещалась по дому и очень редко выходила на улицу. Её поочередно навещала вся родня. Напоминание о Майе Ивановне вдруг навело Марьяну на некоторые соображения, которые она пока не хотела никому высказывать.

      – Конечно, мама, конечно, – сказала она матери. – В среду обязательно пойдем к нашей толстушке Майке.

      Посуду вызвался помыть Виктор, а вытирать её напросился Дима. Они остались на кухне, а Марьяна направилась в комнату матери. Она присела на краешек кровати и обратилась к Сергею Николаевичу:

      – Сережа, ты ведь, кажется, руководишь отделом?

      – Да, а что? – удивленно спросил Сержик.

      – И большой у тебя коллектив?

      – Почти тридцать человек.

      – Такие все славные! – воодушевленно защебетала Жанна Ивановна.

      – Ваша организация ведь довольно большая? – въедливо уточняла Марьяна.

      – Ну, сравнительно невелика, но финансирование наших проектов и изысканий пока на должном уровне, – с достоинством ответил Сергей Николаевич.

      – И очень удобно – ваша контора рядом с домом, – подметила Марьяна.

      – Ты это к чему? – насторожилась мать.

      – Я могла бы работать там. Подыщи мне, Сережа, хорошее место. Я бы хотела иметь неполный рабочий день. Это будет удобно для нас всех.

      – Что это ты надумала, деточка? – встрепенулась мать.

      – Я хочу сменить работу. И уверена, что Сережа в состоянии мне помочь.

      Слова Марьяны прозвучали тихо, но твердо.

      – Я постараюсь, – также тихо пообещал Сергей Николаевич.

      – Вот-вот, постарайся, – чеканно произнесла Марьяна и вышла.

      В квартирке воцарился вечерний покой. Жанна Ивановна с мужем углубились в чтение, лежа в постели. Виктор занялся с сыном. Марьяна пошла в душ.

      Освежившись и обсыхая, Марьяна долго рассматривала себя в большое зеркало в ванной комнате. В туманящемся стекле отражалось её нежное сливочное тело. Марьяна протерла зеркало полотенцем, и в нем четко проступили волнующие, головокружительные очертания её фигуры. Мелкие, светлые, игривые пружинки влажных волос придавали всему облику мягкость. Они у неё подобны на голове и внизу, где образуют тайный, трепетный треугольник. Его всегда жалко подбривать. Эта легкая поросль – словно продолжение божья замысла молодой красивой женщины. Ботичеллиевская Венера, рожденная из морской раковины, только даже более чувственная. И что, это все великолепие должно медленно увядать в тесноте двухкомнатной квартирки? Нет, эти бедра должны соблазнять. Марьяна должна покорять и восходить выше.

      Зеркало быстро покрывалось влажным налетом. Марьяна протерла его и вгляделась в свое отражение вновь, словно ища поддержки у своего двойника, словно ожидая одобрения своих мыслей.

      Марьяна вслушивалась в себя, как акустик, пытаясь нащупать свою многомерность и неординарность. Нащупать и зафиксировать ощущение, чтоб создать необходимый