Ностальгия – это память. Алла Демидова

то молодая, а то вдруг – северная старуха. «Я не знаю, какой портрет писать», – говорил Боря. Этот мой портрет теперь в Германии. Еще в Москве его хотел купить один меценат, чтобы подарить Бахрушинскому музею, но Боря слишком быстро уехал в эмиграцию. А у меня, чтобы его купить, не было денег.

      Через много лет, когда я жила у друзей в Швейцарии, Боря со всей семьей приехал к нам повидаться. Он совершенно не изменился. Потом мы часто говорили друг с другом по телефону. Он настойчиво звал меня к себе. Я не успела… Боря заболел и умер. Остались его картины и память о нем.

      Я не знаю, остались ли куклы из Бориного театра, и если остались, то у кого они сейчас? Куклы были сделаны очень детально. Недаром у Бори получались «разоблачительные» портреты. Для каждой куклы писались роли или куплеты. Писали тексты Бен Сарнов, Аркадий Хайт, Игорь Виноградов и Олег Чухонцев. Иногда мы просиживали у Бори до утра, репетируя свои представления.

      Случайно я нашла у себя в архиве куплет для куклы самого Биргера:

      Свидетель Бог, для всех эпох

      служил бы он примером,

      как должно быть – не только слыть! —

      галантным кавалером.

      Ах, как нам мил геройский пыл,

      и каждому понятно,

      что Биргер смел, коль он посмел

      жениться многократно.

      При всем при том,

      при всем при том

      он не утратил разум:

      он был умен —

      женился он

      не враз, а раз за разом!

      Таков он и до сей поры:

      отменный вкус, глаза остры,

      и он не вышел из игры,

      и все такое прочее;

      и коль придется рядом сесть,

      он красоте окажет честь,

      и он готов… Но лучше здесь

      поставить многоточие…

      Конечно, мы в этих представлениях просто дурачились. Но нам было очень хорошо вместе. Куклы со временем пополнялись. Возникла кукла Белла Ахмадулина – очень похожая на оригинал, и, конечно, роль этой куклы досталась мне, тем более что голос Беллы пародировать очень легко. И высоким фальцетом, так же стоя за ширмой и играя наверху куклой Беллы, я декламировала:

      Чужое ремесло мной помыкает.

      На грех наводит, за собой маня.

      Моя работа мне не помогает

      И мстительно сторонится меня.

      Я ей вовеки соблюдаю верность,

      Пишу стихи у краешка стола,

      И все-таки меня снедает ревность,

      Когда творят иные мастера.

      А в публике – доверье и смущенье.

      Как добрая душа ее проста.

      Великого и малого смешенье

      Не различает эта доброта.

      Пока дурачит слух ее невежда,

      Пока никто не видит в этом зла,

      Мне остается смутная надежда,

      Что праздники случаются не зря.

      …

      Привет вам! Снова все мы в сборе,

      Не знаю, что всерьез, а что игра,

      Но пожелать пришла я Боре

      Любви, искусства и добра!

      У меня