Около кота. Виталий Каплан

без заминки откликнулся я.

      – Лет тебе сколько?

      – Пятнадцатый год весной пошёл, – ответил я опять же чистую правду.

      – Второй год, значит, бродишь по дорогам Творца ради?

      – Ага! – А что я ещё мог тут сказать? В подробности пускаться? Так сейчас не след, это после…

      – И как, нравится жизнь бродяжья?

      Я очень громко всхлипнул и помотал головой.

      – В услуженье ко мне пойдёшь?

      Так вот сразу и сказал. Как у нас в трактире говорили, «открутить быку хвост».

      – А вы кто? – поднял я на спасителя своего глаза. Честно так посмотрел – мол, впервые вас, господин, вижу, а невесть с кем дел не имею.

      – Это ж господин Алаглани, придурок! – вмешался Халти. – Наипервейший городской лекарь и аптекарь, почётный гражданин и кавалер ордена Высокой Руки!

      Ага. Ну, откуда ж мне, бродяжке, вторую неделю всего в столице обретающемуся, такое знать? Но бродяжка я не совсем тупой, вежеству обучен, и потому склонился перед лекарем в поясном поклоне.

      – Ну так как? – повторил он все тем же скучным тоном. – Пойдёшь?

      Помолчал я слегка – мол, думаю, шевелю всеми своими мозгами.

      – А пойду! А что делать-то надо?

      – Да всякое… – улыбнулся господин Алаглани. – По дому там, по саду-огороду, а дальше посмотрим. Работать умеешь?

      – Ага! – кивнул я. И снова ведь правду сказал! Уж наверняка не тяжелее, чем в трактире.

      – Ну и ладно. Пока что поработаешь за еду и одежду, а дальше посмотрим, какую тебе плату положить. Годится?

      Я молча кивнул. Ещё бы не годилось! Кто бы в моём, бродяжкином, положении, кочевряжиться стал?

      – Только смотри, чтоб не воровать и не лениться! У меня в доме порядок строгий, если что – шкуру спущу!

      Ой, напугал! Моя-то шкура, как змеиная кожа – уж сколько мне её ни спускали, а всякий раз отрастала заново, и крепче прежней. Впрочем, откуда господину лекарю про то знать?

      Я, понятное дело, только поклонился низко.

      – Ну, пошли тогда!

      И пошли мы. Я ещё подумал тогда, что хорошо, вещей у меня никаких. Потому что как бы я их понёс, коли руки заняты – штаны порванные поддерживать? И было мне на сердце радостно, поскольку знал я, что очень скоро и помоюсь, и пожру. Вот вы улыбаетесь, а жрать мне тогда до жути хотелось! Вы ж понимаете, что до того неделю мне пришлось поститься, и понимаете, что иначе-то и нельзя было.

      Теперь про дом господина Алаглани. Конечно, вы и так знаете, как там всё выглядит снаружи, но я всё-таки расскажу подробнее. Прежде всего – и дом, и сад окружены глинобитным забором, и забор высокий, в полтора моих роста. Мало того – там вдоль и снаружи, и изнутри посажены кусты длинношипа. Колючие, плотные, если через такие продираться, то и одёжу порвёшь, и сам до крови исцарапаешься. Правда, у длинношипа ягоды вкусные, но вызревают они только к осени. И сразу я задумался – а к чему такой забор непроходимый? Должно быть, воров опасается – по нему ж видно, человек богатый.

      Ладно, теперь про дом. Дом большой, первый этаж из серого камня сложен, такой в южных пределах