Ночная Стража. Терри Пратчетт

ли жизнь после смерти, и частенько даже понятия не имели, что с ними в итоге приключилось. Они шагали по жизни в добродушной неопределенности, пока абсолютная определенность в конце концов не настигала их. Среди городских мест упокоения данное кладбище являлось эквивалентом ящика с пометкой «прочее». Тут хоронили людей, не ожидавших после смерти ничего особенного.

      Именно здесь находили свой последний приют почти все стражники. После нескольких лет службы даже в людей и в тех перестаешь верить, не говоря уж о ком-то там невидимом и неосязаемом.

      На этот раз дождя не было. Ветер, шелестя листвой, раскачивал замызганные тополя вдоль кладбищенской стены.

      – Нужно было принести цветы, – заметил Колон, пробираясь через густую высокую траву.

      – Могу позаимствовать со свежих могил, сержант, – предложил Шнобби.

      – Лично я предпочел бы услышать от тебя совсем другие слова, учитывая обстоятельства, – укоризненно произнес Колон.

      – Виноват, сержант.

      – В такие минуты человек должен думать о своей бессмертной душе, так сказать, визавизирующей с бескрайней могучей рекой по имени История. На твоем месте, Шнобби, я бы занялся именно этим.

      – Конечно, сержант. Несомненно. Кстати, как я вижу, кто-то там уже визиру́ет.

      У одной из стен росли кусты сирени. То есть кто-то когда-то посадил здесь сирень, и она разрослась, как это свойственно сирени, сотнями гибких боковых побегов, так что на месте каждого стебелька появились почти непролазные заросли. Ветки были густо усеяны бледными розовато-лиловыми цветами.

      Но в густой зелени еще можно было разглядеть надгробия. У могил стоял Себя-Режу-Без-Ножа Достабль – самый безуспешный анк-морпоркский бизнесмен. На шляпе у него была веточка сирени.

      Заметив стражников, он кивнул. Стражники кивнули в ответ и остановились рядом перед семью могилами. Только одна из них была ухоженной: блестящая мраморная плита без следа мха, травка подстрижена, каменный бордюр сияет чистотой.

      Деревянные надгробия остальных шести могил поросли мхом, но каменную, ту, что в центре, кто-то очистил, так чтобы можно было разглядеть имя:

      ДЖОН КИЛЬ

      А чуть ниже чья-то старательная рука вырезала:

      КАК ОНИ ВЗМЫВАЮТ

      На могиле покоился огромный, перевязанный лиловой лентой венок из сирени. На нем, также перевязанное лиловой лентой, лежало яйцо.

      – Госпожа Лада и госпожа Батье с девушками приходили чуть раньше, – сообщил Достабль. – Мадам, как всегда, позаботилась о том, чтобы на могиле лежало яйцо.

      – Приятно, что они не забывают, – сказал сержант Колон.

      Они помолчали. Никто из них, положа руку на сердце, не обладал подходящим подобному случаю запасом слов. Однако через некоторое время Шнобби почувствовал, что не может больше молчать.

      – Однажды он подарил мне ложку, – поведал он.

      – Да, я знаю, – кивнул Колон.

      – Папаша отобрал ее у меня, сразу как вышел из тюрьмы, но это была моя ложка, – упрямо продолжал Шнобби. – Своя ложка так много значит для ребенка.

      – Если на то