Зодчие. Александр Волков

ли, – усомнился староста. – Ведь надобно за тебя внести и порядное и похоромное,[9] сочти-ка… А впрочем, вас с бабой двое, може и уйдешь!

      – А земля? – спросил Ляпун.

      – Что земля?

      – Батька твой распахивал деревню,[10] ты забыл? Пни корчевал, аж кожа на спине лопалась, да вдвоем с маткой с поля волок! Забыл?

      – Вот только что пашня… оно, конечно… – забормотал Тишка и смолк.

      – То-то и оно! – победоносно махнул рукой Ляпун. – А они то знают и из нашего брата последнее выжимают…

      Избу внезапно охватил мрак. Афимья, заслушавшись мужичьих речей, недоглядела за лучиной. Пришлось доставать угли из печи, вздувать огонь. Илья мягко пожурил жену:

      – А ты, баба, позорчее досматривай!

      Афимья поклонилась в пояс:

      – Прощенья прошу, гостеньки дорогие!

      – Что я еще скажу! – вспомнил Илья. – Говорят монахи, придет к ним с весны артель каменную церковь ставить.

      Лица мужиков омрачились.

      – Не было печали… – прошептал Егор Дубов. – Старых мало?

      – Изветшали, вишь, того гляди обвалятся…

      – Эх, – безнадежно махнул рукой староста, – теперь пойдет! То ли будем, то ли не будем сеять этот год. Уж я знаю, подводами замучают: кирпич вози, лес вози…

      – Вот оно, мужицкое житье: как вставай, так за вытье! – произнес Ляпун и, кряхтя, поднялся с лавки. – Прощевайте, дорогие соседушки!

      Он шагнул к двери, за ним Егор с Тишкой.

      – Милости просим нас не забывать! – кланялись хозяева.

      С этого вечера выздоровление Андрюши пошло быстро. Понемногу он начал ходить по избе, с трудом держа на плечах большую, не по возрасту, голову с высоким выпуклым лбом.

      Ребята смеялись на Андрюшей: не голова – котел!

      – Голова, вишь, к богатырю метила, а к тебе попала!

      – А может, я богатырь и есть? – спрашивал Афимью тонким голоском маленький Андрюша.

      Мать горько усмехалась:

      – Богатыри, сынок, ведутся не от нашего порождения, а от княжьего да боярского…

      Вот за эту-то несоразмерную свою голову Андрюша еще в раннем детстве получил прозвище Голован.

      Большую Андрюшину голову покрывали густые темные вихры. С непокорными волосами сына Афимья не могла справиться. Немало масла извела – и всё без пользы. Прохожая странница посоветовала:

      – А ты двенадцать вечеров подряд медвежий жир втирай: мягчит, родимая!

      Но и медвежий жир, не переводившийся в доме охотника, не помог.

      Глава III

      Первые труды

      Когда Андрюша почувствовал, что руки его окрепли, он сказал:

      – Мамынька, дай доску – рисовать стану.

      Афимья уронила радостную слезу.

      – Уж коли рисовать берешься, значит и вправду на поправку пошло…

      Дарование Андрюши Ильина проявилось рано.

      Мальчик видел красоту там, где другие равнодушно проходили мимо. Андрюша собирал вырезанные лапчатые листья клена, опавшие

9

Порядное – налог, взимавшийся с покупателя в зависимости от земли и угодий; похоромное – налог с продавца.

10

Деревней в старину называли и пашню («деревня» происходит от слова «дерево»; чтобы поставить деревню, надо было вырубить деревья).