В логове зверя. Часть 2. Война и детство. Станислав Козлов

безопасное. Если знать «уязвимые» места снаряда и не трогать опасные…

      Родители занимались скучными взрослыми делами, а мы, трое «разведчиков», на время предоставленные сами себе, шныряли по окрестностям вставшего в очередной раз эшелона. Я – самый младший. Моим товарищам уже лет по восемь – девять. Это Симка Данович и Митька Степанов. Два контраста. Симка с прилизанными, будто вечно водой смоченными волосами приблизительно рыжего цвета, Митька жёсткими чёрными волосами, будто взорванными и поэтому всегда торчавшими дыбом.

      – Вон, смотри – ка, целый ящик снарядов, – ткнул пальцем под разбитый вагон Митька.

      – Ага, – взглянув в направлении указующего перста, подтвердил Симка. – Давайте возьмём.

      – А успеем? – усомнился Митька, – Вдруг поезд тронется.

      – Ну не успеем, ну и что? А что делать ещё?

      – Да ничего и нечего… Давайте возьмём.

      Весь ящик из под вагона решили не вытаскивать – тяжеловато, да и ни к чему весь-то – одного снаряда хватит. Через минуту небольших стараний становимся обладателями почти золотого на вид сокровища – сверкающего 76-ти миллиметрового снаряда от противотанковой пушки. Как раз то, что надо.

      – Ну-ка, Стаська, найди какой – нибудь что-нибудь вроде штыка или другую острую железяку, – распорядился наш самый авторитетный сапёр Семён.

      Я, по – младшинству, не возражаю. Сыскать что-нибудь острое и стальное в окружении сплошной стали не долго. Другой кусок железа, заменяющий молоток, был уже в руках Симки… У снарядов, это ж всем пацанам известно, имеется лишь две части, по которым ни в коем случае нельзя стучать, если не иметь желания быть немедленно разорванным на мелкие кусочки: капсюль с одной стороны и головка снаряда – с другой. Собственно, даже не вся головка, а лишь её наконечник. По всем иным частям можно вполне безопасно колотить – лупить, умеренно, пинать – что хочешь с ними можно делать: ведь везут же их на машинах по ухабам, таскают в ящиках, и ничего с ними не делается – не взрываются.

      Семён наставил острие заржавленного обломка принесённого мной плоского немецкого штыка в место соединения головки снаряда с гильзой. Щели там никакой нет, но металл довольно мягкий и если несколько раз ударить по острию, то оно постепенно входит в него, сначала образуя щелку, а потом расширяя её. Передвигаясь па диаметру снаряда, острие постепенно освобождает головку от стискивающей её оболочки снаряда и, таким образом, помогает обезглавить его… Терпеливо постукивая, Симка настойчиво делает своё дело… Стоим рядом, наблюдаем.

      Мы видели как устраивают «фейерверки» молодые офицеры, сами ещё недавние пацаны по возрасту. Артиллерийский порох напоминает макароны: он такой же длинный и полый внутри, только коричневого или чёрного цвета. И мы уже знали «пиротехнические» свойства его: он горит изнутри. И даже знали для чего – чтобы