Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 2. Чистилище. Серия «Свидетели времени». Аркадий Казанский

Осторожно открываю глаза, чтобы не ослепнуть от яркого света. Надо мной Зевс – Олимпиец.

      «Принёс, шеф» – говорит Орёл: – «Племя Прометеево, огни зажигает в Кавказских горах для нового Олимпа, электростанцию в Джубге ставит. А теперь ещё и на вечное замахнулся, на Богов замахнулся посмотреть, Олимп потрясти, как титаны».

      «Наготу нашу хочет подсмотреть?» – ужасается непорочная Артемида.

      «Красоту нашу желает увидеть?» – восхищается прелестная Афродита.

      «Голову ему отсечь» – вытаскивает сверкающий меч Марс.

      «Стрелой ослепить?» – интересуется сияющий Аполлон.

      «К горам Кавказа приковать его» – советует, опершись на кувалду, Гефест.

      «Сбросить с Олимпа?» – нетерпеливо спрашивает Гермес.

      «Давно я свежей печени не клевал» – высовывает язык Орёл.

      «Да утопить его в ушате, как котёнка слепого» – плескает волной Посейдон.

      Небеса раскрываются, выглядывает Уран: – «Эй, мать, что-то внучата твои разорались, спать не дают».

      «Сам виноват, старый хрыч» – поворачивается с боку на бок Гея: – «Сам пригласил их к себе погостить, а они обратно и не идут, совсем меня забыли, людишкам на растерзание бросили. Скоро голой и босой по миру пойду».

      «Тихо» – громыхает Зевс: – «Говори, несчастный, в чём виновен».

      «Поэзией интересуюсь, Сиятельнейший» – лепечу: – «Всего лишь Данте, поэта, решил прочесть, он Спасителю служит. Но вот он ссылается почтительно на Вас: – в каких домах обитаете, когда он Комедию пишет. И мне, грешным делом, кажется, не почитает он Вас, все домы указывает, а Ваш забывает».

      «Эй, Аполлон, что скажешь?» – громыхает Зевс: – «Под твоим присмотром поэты находятся!»

      «Клевета и навет» – отвечает Аполлон: – «Данте, не то, что солгать не сможет – и ошибки не допустит, уж я-то знаю доподлинно, читал. Глаза промыть только надо как следует; не меньше трёх чаш амброзии и то, если глядеть умеют. А этого любителя поэзии давай отошлём в Лимб, к поэтам, пусть у них ответ спросит». Найдёт ответ – спасётся, нет – в Лимбе навсегда и будет пребывать в забвении».

      «Да будет так» – громыхает Зевс: – «Эй, Орёл, отнеси его к Гомеру, да поклон ему низкий от меня».

      Со свистом шлёпаюсь на грешную Землю. В полумраке Лимба различаю толпу поэтов в лавровых венках разного калибра. Гомер сидит на пеньке, подперев голову, окруженный величайшими; огромный венок, сплетённый наподобие чалмы размером с мельничное колесо, висит на суку; Данте, увенчанный трёхъярусным венком, возвышается над поэтами на целую голову.

      «Зачем к нам?» – интересуется Гомер.

      «Великий Паша, Эмир Поэтов» – несмело отвечаю: – «Вопрос у меня есть к Высочайшему поэту».

      «Ну, у нас Высочайших много» – философски замечает Гомер: – «А если по росту – только Алигьери, Данте» – и делает знак рукой. Данте выступает вперёд.

      «Ваше Святейшество» – говорю: – «Как правильно расставить