Песни. Юз Алешковский

дождь, то снег, то мошкара над нами,

      а мы в тайге с утра и до утра,

      вот здесь из искры разводили пламя —

      спасибо вам, я греюсь у костра.

      Вам тяжелей, вы обо всех на свете

      заботитесь в ночной тоскливый час,

      шагаете в кремлевском кабинете,

      дымите трубкой, не смыкая глаз.

      И мы нелегкий крест несем задаром

      морозом дымным и в тоске дождей,

      мы, как деревья, валимся на нары,

      не ведая бессонницы вождей.

      Вы снитесь нам, когда в партийной кепке

      и в кителе идете на парад.

      Мы рубим лес по-сталински, а щепки,

      а щепки во все стороны летят.

      Вчера мы хоронили двух марксистов,

      тела одели ярким кумачом,

      один из них был правым уклонистом,

      другой, как оказалось, ни при чем.

      Он перед тем, как навсегда скончаться,

      вам завещал последние слова —

      велел в евонном деле разобраться

      и тихо вскрикнул: «Сталин – голова!»

      Дымите тыщу лет, товарищ Сталин,

      и пусть в тайге придется сдохнуть мне,

      я верю: будет чугуна и стали

      на душу населения вполне.

1959

      Песня свободы

      Птицы не летали там, где мы шагали,

      Где этапом проходили мы.

      Бывало, замерзали и недоедали

      От Москвы до самой Колымы.

      Много или мало, но душа устала

      От разводов нудных по утрам,

      Каторжной работы до седьмого пота,

      И тоскливых дум по вечерам.

      Мы песню заводили, но глаза грустили,

      И украдкой плакала струна.

      Так выпьем за сидевших, всё перетерпевших

      Эту чарку горькую до дна.

      Проходили годы. Да здравствует свобода!

      Птицей на все стороны лети!

      Сам оперативник, нежности противник,

      Мне желал счастливого пути.

      Снова надо мною небо голубое,

      Снова вольным солнцем озарён,

      И смотрю сквозь слёзы на белую берёзу,

      И в поля российские влюблён.

      Прощай, жилая зона, этапные вагоны,

      Бригадиры и прозрачный суп!

      От тоски по женщине будет сумасшедшим

      Поцелуй моих голодных губ.

      Так выпьем за свободу, за тёплую погоду,

      За костёр, за птюху – во-вторых,

      За повара блатного, за мужика простого

      И за наших храбрых часовых.

      Выпьем за лепилу и за нарядилу,

      За начальничка и за кандей,

      За минуту счастья, данную в спецчасти,

      И за всех мечтающих о ней.

      Наливай по новой мне вина хмельного,

      Я отвечу тем, кто упрекнёт:

      – С наше посидите, с наше погрустите,

      С наше потерпите хоть бы год.

1953

      Семеечка

      Ирине Розенталь-Никифоровой

      Это было давно.

      Мы ещё не толпились в ОВИРе,

      Но на КПСС надвигался пиздец.

      А в Кремле, в однокомнатной

      скромной квартире,

      со Светланою