Куколки. Джон Уиндем

срезав полгоры, чтобы добывать из ее нутра что-нибудь нужное им и интересное. Наверное, в те времена это место и вправду называлось Вэкнак. Так или иначе, теперь так называется наша послушная Закону и почитающая Бога община, состоящая из нескольких сотен разбросанных хозяйств, больших и малых.

      Отец мой был в общине человеком влиятельным. Когда ему исполнилось шестнадцать лет и он в первый раз выступил перед народом с воскресной проповедью в церкви, построенной его отцом, в округе жило меньше шестидесяти семейств. После того как расчистили больше земли для посевов, в эти края переселилось много людей, но отец по-прежнему был у всех на виду. Он все еще оставался самым крупным землевладельцем. Как и раньше, он читал по воскресным дням проповеди, толковал с однозначной ясностью и откровения небес по земным вопросам, и законы вечные, а по установленным дням в качестве судьи вершил законы человеческие. В остальное же время делал все для того, чтобы и он сам, и его домочадцы, и все его работники служили образцом поведения для всей округи.

      Жизнь дома сосредоточивалась в большой общей комнате, которая служила также и кухней. И сам дом, и его комнаты были самыми лучшими и самыми большими во всем Вэкнаке. Предметом особой гордости (разумеется, не суетной) считался громадный очаг. Это было что-то вроде горделивой демонстрации достойного употребления дарованных Господом отличных материалов, своего рода выполнение Завета. Печь была сложена из тяжелых валунов, а дымоход – целиком из кирпича и поэтому никогда не занимался огнем. Место, где он выходил на крышу, единственное в округе было покрыто черепицей, так что солома, покрывавшая всю остальную часть крыши, тоже никогда не загоралась.

      Моя мать следила за тем, чтобы большая комната всегда содержалась в чистоте и порядке. Пол был выложен из кирпича, камня и плиток, искусно пригнанных друг к другу. Мебель составляли несколько тщательно выскобленных столов, табуреток и стульев. Стены были чисто выбелены. На них висели до блеска начищенные сковородки, не влезавшие из-за своей массивности в шкафы. Чем-то вроде украшений служили развешенные на стенах деревянные доски с красиво выжженными изречениями из «Покаяний». На висевшей слева от очага было написано: «То есть человек, что по образу Божьему», на той, что справа: «Храни чистоту породы Господней», на противоположной стене расположились доски с «Да будет благословенна Норма» и «В чистоте наше спасение». Самое заметное, крупно выведенное изречение висело на стене напротив двери, ведущей на хозяйственный двор. Она напоминала каждому входящему: «НЕ ПРОГЛЯДИ МУТАНТА».

      Частые ссылки окружающих на эти надписи познакомили меня со всеми изречениями намного раньше, чем я научился читать. Я бы даже сказал, что они были моими первыми учебниками. Кроме перечисленных, там были и такие: «Норма – это воля Божья», «Свято точное воспроизведение», «Каждое Отклонение – от дьявола» и еще несколько – о Богохульствах. Большую часть из них я не помнил, но о некоторых уже кое-что узнал, например о Нарушениях.