Солнце на краю мира. Антон Шаманаев

спуску даже Корлейну. Не знаю, как с ней справлялись тамошние генералы, но меня такие женщины попросту выбешивают. От попыток манипуляции мое эго моментально восстает и жаждет разоблачить врага.

      Последнее про медаль она сказала, похоже, от отчаяния. Я решил не игнорировать ее промашку и усмехнулся:

      – За доблесть в гражданской службе… Спросите, сколько у Деева таких медалей! Однажды мы с ним поспорили, что он ее получит всего через неделю после получения предыдущей такой же – и, знаете, он выиграл.

      Беседа начинала веселить, хотя я понимал, что до добра это не доведет. Дженнифер отложила ложку, помолчала и поправила волосы.

      – Артур, вы же боевой офицер… Зачем вы так?

      – Как?

      – У всех свои награды. Мы же не военные…

      Под «боевого офицера» она сделала большие печальные глаза, что лишь укрепило меня в мысли, что манипуляция в разгаре, и нужно противостоять. Вот на какие глаза купился Деев, прохвост, нанимая ее… Глаза обворожительные, ничего не скажешь. Можно и заглядеться.

      Я сложил руки перед собой и выдвинулся вперед. Мне доставляло удовольствие, что я выигрывал поединок, и хотелось додавить до конца. На самом деле, как я позже размыслил, в лице Дженнифер я хотел уязвить не только ее, но и Ярослава, на которого так и не перестал злиться с утра.

      – Дженнифер, вы, я вижу, хорошо знаете мою профессиональную биографию, – сказал я утвердительно.

      – Читала… – сказала она тихо.

      – Вам наверняка известно, что я не только офицер, но и агент 25-го грейда, аналитик со стажем и не первый год руковожу проектом, который иной раз требует почти военной секретности.

      Она кивнула. Возможно, то было частью тактики, но вид у нее был жалкий. Она вжалась в спинку стула, лицо было бледным, руки – бледны и напряжены. Глаза горели, как два топаза. Она была готова принять следующий удар без сопротивления. И я невольно смягчился.

      – Когда речь идет о подчиненных по научной линии, – заговорил я проникновенно, – на многое закрываешь глаза. Чем ближе мои коллеги к фундаментальным наукам, тем больше им приходится прощать, вы понимаете… – попробовал я пошутить, но она не поняла. – Когда же речь о тех, на кого я должен полагаться как на своих боевых товарищей – я крайне требователен. Это профессиональное… Поэтому, Дженнифер, ничего личного, вы наверняка замечательная девушка, но мне необходимо знать, что вы из себя представляете как профессионал. Из какого вы теста. Чтобы иметь основания доверять вам… Понимаете?

      Она часто кивала, пока я говорил. Потом потупилась и стала разглядывать рыбу, которую бессмысленно шевелила вилкой. Помолчав, подняла глаза на меня. Я заметил это боковым зрением, поскольку снова смотрел в окно и наблюдал, куда лоточник денет котлету, случайно оброненную на асфальт. Он стоял ко мне спиной, наклонившись, и, кажется, мыл ее в каком-то тазу.

      – Прекрасно вас понимаю, Артур, – заговорила Дженнифер,