Верхняя пуговица. Ъ-космоопера, неизбежность человеческой истории. Мария Олеговна Буркова

очень важное. Возможно, он хочет что-то успеть с твоей помощью, взамен давая тебе то, чего ты несправедливо лишён сейчас. Будь ты не годен для того – мы бы вообще с тобой не то что сейчас не разговаривали, а и не встретились даже.

      Скайстон с сомнением покачал головой.

      – Возможно, ты и прав. Я даже хотел бы, чтоб это было так. Что за беда, если я уже дал согласие?

      – Беда в том, что ты мучаешься, а это мешает тебе выбираться. Ты должен понять, что сможешь, иначе некоторые мрази могут праздновать победу над тобой, зачем им позволять это?

      Укол достиг цели, и Темпл был благодарен за это напарнику. Но дискомфорт не желал убираться, и Скайстон грустно проговорил с бесцветной будничной интонацией:

      – Думаешь, меня хватит? Я даже не аристократ. Я могу на чём угодно провалиться.

      Хориа даже фыркнул, хотя и очень вежливо:

      – А почему ты об этом говоришь так уверенно, разве ты знаешь своего отца? Ты сам себя ещё толком не знаешь, на что ты на деле способен, а уже делаешь поспешные выводы – они тебе только вредят. Я наблюдаю за тобой достаточно, и когда ты ведёшь себя естественно – у тебя всё получается, так зачем воспринимать всё слишком всерьёз? Будь самим собой, большего от тебя не требуется. Кто тебя надоумил сегодня подстричься, а? – с нажимом спросил он с некоторой хитринкой.

      – Никто, я сам. Почему ты об этом спросил? – искренне изумился Темпл, не шевелясь.

      В глазах Хориа промелькнула искорка торжества.

      – Потому что Вальтер Рейнхард никогда не носил длинных волос. И разве не ты выбрал себе его имя, хотя никто тебе не подсказывал? Ты страдаешь от того, что сорвал однажды голос – а сколько было знаменитых белых шансонье, у кого вместо голоса было хриплое дребезжание? Да всем плевать, кто ты на самом деле – люди видят только то, что им нравится видеть в тебе, – это звучало хоть и не в обычном назидательном тоне, но очень эмоционально, особенно в устах субарца.

      – Да, пожалуй, – мрачно произнёс Темпл, тихо вздыхая, – а кое-кто ещё и норовит отрезать понравившееся, например, крылья, как сегодня… А я хочу летать и буду, спасибо тебе, Ютака.

      После этого Хориа счёл возможным убрать свою руку.

      – Похоже, ты посадил свой мотор за наши два года или того раньше, потому так болезненно и реагируешь на всё. В любом случае, перед длительным рейдом необходима профилактика для всякого лётчика, и завтра я отвезу тебя в кардиологию лично, правила корпорации, не обсуждается.

      – Забавно, – улыбнулся вдруг Скайстон. – Это не в клинику ли Кумасиро меня отправят, а?

      Хориа даже цокнул языком, сам этого не заметив.

      – Она имперской не уступает, уж не сомневайся. Кстати, ты ужинал?

      – Нет, забыл как-то. Может, от того и захандрил, – Темпл, успокоившись, снова принялся за бренди.

      – А я и вовсе не успел. Надо исправить это упущение, тем более, что сегодня нас с тобой ждут наверху, в випзале, а я ещё должен кое-что рассказать тебе, Вальтер Рейнхард, –