История твоей жизни (сборник). Тед Чан

от тачки впереди вас. Когда поворачиваем, всегда тянет тот, кто справа; меняться будете каждый час.

      Тягловые начали заводить свои тачки на подъем. Хиллала и Нанни пригнулись, и каждый забросил на плечо по петле. Потом они разом выпрямились, оторвав от земли передок тачки.

      – Тяните! – скомандовал Лугата.

      Они налегли на ремни, и тачка покатилась. Стоило сдвинуться с места, как тянуть стало совсем легко, и они зашагали, едва не насвистывая. Вот процессия достигла поворота, и снова пришлось приналечь.

      – И это здесь называют легкой тачкой? – пробормотал Хиллала.

      Дорогу вверх сделали такой ширины, чтобы идущий вниз мог протиснуться рядом с тачкой. За столетия колеса проделали две борозды в кирпичном основании. Потолок над головой выгибался уступчатым сводом: массивные квадратные плиты наползали друг на друга, пока не сходились в середине. Из-за широких колонн справа проход напоминал туннель. Если не смотреть по сторонам, то и не скажешь, что находишься в башне.

      – Вы поете, когда рубите проход? – спросил Лугата.

      – Если камень мягкий, – ответил Нанни.

      – Тогда спойте что-нибудь…

      Просьбу передали остальным рудокопам, и вскоре пела вся артель.

      Тени укорачивались, а люди взбирались все выше и выше. В укрытом от солнца проходе, на свежем воздухе было много прохладнее, чем на узких городских улочках внизу, где полуденный зной мог убить ящерицу, решись она перебежать из тени в тень. Повернув голову вправо, рудокопы могли видеть Евфрат и тянущиеся на многие лиги поля, пересеченные поблескивающими в лучах солнца каналами. Вавилон представал узором из извилистых улиц и скученных построек, ослепительных от побелки. По мере подъема их оставалось все меньше и меньше в поле зрения: город словно прижимался к подножию башни.

      Снова был черед Хиллалы тянуть правую петлю, и он шел почти у колонн, когда услышал крик, раздавшийся уровнем ниже. Он уже собирался остановиться и поглядеть через край, но ему не хотелось сбиваться с шага, к тому же нижнего яруса было не разглядеть.

      – Что там происходит? – крикнул он через плечо Лугате.

      – Один из ваших рудокопов боится высоты. Такое иногда случается с новичками. Иной раз человек бросается на пол, отказываясь идти дальше. Однако мало кто пугается так рано.

      Хиллала его понял.

      – И мы знаем сходный страх. Есть люди, которым невыносимо войти в шахту; их гнетет мысль о том, что они будут похоронены заживо.

      – Правда? – спросил Лугата. – Я о таком не слышал. А что ты думаешь о высоте?

      – Ничего. – Но он поглядел на Нанни – они оба знали правду.

      – Ты чувствуешь покалывание в ладонях, верно? – прошептал Нанни.

      Хиллала потер руки о грубые волокна веревки и кивнул.

      – Я тоже это почувствовал. Раньше, когда был ближе к краю.

      – Может, и на нас следует надеть колпаки, как на козла и быка, – пошутил Хиллала.

      – Думаешь, мы тоже задрожим, когда взберемся выше?

      Хиллала задумался. То, что один из их числа поддался страху