Желанное дитя. Лиза Скоттолине

все-таки представляла: сейчас ей предстояла встреча с мужем и психотерапевтом.

      Глава 8

      – Здравствуйте, – Кристина вошла в кабинет вместе с Маркусом и встретила приветливую улыбку их терапевта, Мишель Ле Гран.

      Мишель было далеко за пятьдесят, даже, пожалуй, ближе к шестидесяти, но выглядела она моложе. Ее ярко-голубые глаза прятались за очками в тяжелой оправе, а одета она была в симпатичную, почти детскую толстовку с изображением черепахи от Лили Пулитцер. Быстро поднявшись, она обняла Кристину. Ее прикосновение было таким знакомым и приятным, что Кристине хотелось оставаться в ее объятиях как можно дольше. Маркус в приемной держался отстраненно, всем своим видом показывая, что очень занят. Они приехали по отдельности, потому что она ехала из школы, а он из офиса. И выглядел он сегодня не так безупречно, как обычно – узел темного шелкового галстука сбился немного в сторону под воротником рубашки, надетой под легкий костюм.

      – Значит, вы уже слышали.

      – Конечно. Я могу себе представить, как тяжело вам обоим – такая угроза вашему счастью, ради которого вы столько выдержали!

      – Точно, – Кристина опустилась в уютное кресло напротив стола Мишель орехового дерева. По стенам кабинета были развешаны дипломы и свидетельства о наградах, на полках стояли медицинские справочники и пособия. Вообще-то Кристина и Маркус обычно приезжали на сеансы терапии к ней в домашний офис, в ее чудесный дом в стиле Тюдора в Роуэйтоне, и Кристина чувствовала себя там лучше. Здесь она никак не могла отделаться от воспоминаний, как там, внизу, в одном из медицинских кабинетов, ей делали процедуру ЭКО и как один из лаборантов показал ей серый контейнер из дальнего угла кабинета – в этом контейнере в чашке Петри находилась ее яйцеклетка. Этот лаборант тогда еще рассказал ей, что в этих контейнерах хранится порядка четырех сотен эмбрионов и что они, лаборанты, больше всего боятся двух вещей: перепутать эмбрионы и уронить их.

      – Спасибо, что пришли. Я рада, что мы можем это обсудить. – Мишель повернулась к Маркусу, протягивая ему руку, но он уже уселся в другое кресло.

      – Мишель, я не хочу «обсуждать» ничего до тех пор, пока не выясню одну вещь.

      – Какую? – Мишель села напротив него, скрестив ноги, стройные и мускулистые. Лучи послеполуденного, льющегося из окна солнца создавали вокруг нее золотистое сияние.

      Маркус спросил:

      – Вы ведь готовы говорить о «слоне в комнате»[5]?

      – Да, – с улыбкой ответила Мишель.

      – Тогда есть вопрос, на который нужно ответить, прежде чем мы начнем обсуждать наши чувства. Этот серийный убийца – это донор 3319?

      – Я понимаю, что вы чувствуете, но, к сожалению, я не знаю ответа на этот вопрос.

      – Насколько типично для Хоумстеда так себя вести – не опровергая и не подтверждая что-либо?

      – Маркус, сама ситуация совершенно нетипична. Я никогда раньше даже не слышала о таком.

      – Это уж точно, –

5

 Слон в комнате (англ. выражения «Elephant in the room»), английская идиома, которая выражает очевидную правду, которую игнорируют либо старательно пытаются не замечать. Это выражение также относится к очевидной проблеме, которую никто не хочет затрагивать. Представьте себе слона, стоящего посреди комнаты, которого все время приходится обходить. Все понимают, что слон мешает, но никто ничего не говорит, делая вид, что проблемы нет.