Пристрастие к смерти. Филлис Дороти Джеймс

у отца Барнса. Он, конечно, знает.

      А потом нахлынул новый страх: куда она девала свой ключ? Она посмотрела на тот, что сжимала в руке. На нем висела тяжелая деревянная бирка, обожженная на конце, – это отец Барнс как-то оставил ключ слишком близко от газовой конфорки. Значит, это запасной ключ, тот, который хранился в доме священника и который они нашли в замке. Она отдала его Даррену, чтобы тот снова запер дверь. А где же ее собственный? Мисс Уортон принялась лихорадочно шарить в сумке, будто этот реальный ключ являлся жизненно важным ключом к разгадке тайны и его потеря грозила катастрофой. Она уже мысленно видела нескончаемую вереницу осуждающих глаз, лица полицейских, требующих от нее отчета, и усталое, удрученное лицо отца Барнса. Но скребущие по дну сумки пальцы в конце концов нащупали ключ, завалившийся за подкладку, и она достала его со вздохом облегчения. Должно быть, она автоматически убрала его, обнаружив, что дверь уже отперта. Но как странно, что она совершенно не помнила этого! Все, что случилось между их приходом и тем моментом, когда она отворила дверь малой ризницы, начисто стерлось из памяти.

      Какая-то темная тень нависла над ней. Мисс Уортон подняла голову и увидела отца Барнса. Волна облегчения прокатилась по телу.

      – Вы позвонили в полицию, святой отец? – спросила она.

      – Еще нет. Я подумал, что мне следует сначала увидеть все собственными глазами; вдруг мальчик решил подшутить?

      Значит, они прошли мимо нее, вошли в церковь, побывали в той жуткой комнате, а она, скрючившись на крыльце, даже не заметила их. Раздражение, как тошнота, подступило к горлу. Ей захотелось крикнуть: «Ну, теперь увидели?!» Раньше ей казалось, что стоит ему прийти – и все уладится. Ну не то чтобы уладится, но обретет хоть какой-то смысл. Где-то существуют нужные слова, и он их скажет. Но теперь, глядя на него, она понимала, что он не принес никакого успокоения. Она всматривалась в его лицо, некрасиво покрывшееся пятнами от утреннего холода, видела неопрятную щетину, два тонких волоска в уголках рта, почерневший след запекшейся в левой ноздре крови – видно, у него недавно было носовое кровотечение, – его все еще опухшие от сна глаза… Как глупо было полагать, что он придаст ей сил и сделает весь этот ужас по крайней мере терпимым. Он даже не знал, что делать. То же самое было когда-то с рождественским оформлением церкви. Миссис Ноукс всегда, еще со времен отца Коллинза, украшала кафедру. А потом Лилли Мор пришло в голову, что это несправедливо и что они должны оформлять кафедру и купель по очереди. Ему следовало тогда проявить твердость. Рождественская декорация всегда получалась у мисс Уортон уныло-однообразной. Сколько бы она ни думала, ничего, кроме гирлянд из остролиста и кричащих кроваво-красных цезальпиний, придумать не могла. Впрочем, не такие уж они и красные – скорее красновато-коричневые.

      «Бедный отец Барнс, – подумала она; раздражение уступило место сентиментальности. – Он такой же неудачник, как и я». Она чувствовала, как дрожит стоящий рядом Даррен. Нужно, чтобы кто-нибудь отвез его домой. О Господи,