Стоик. Теодор Драйзер

почти готова была поверить, что все устраивается как нельзя лучше. Беренис очень деловито сообщила ей о своих новых взаимоотношениях с Каупервудом.

      – Я очень люблю Фрэнка, мама, – сказала она. – И я хочу жить так, чтобы быть с ним как можно больше. Он никогда не пытался склонить меня к тому, чтобы вступить с ним в связь, – ты знаешь. Я пришла к нему сама и сама предложила. Мне, видишь ли, уже давно казалось, что это как-то нечестно – с тех самых пор, как ты мне призналась, что мы живем на его деньги. Ну как же так – все брать и ничего не давать взамен? А потом я оказалась такой же трусихой, как когда-то была ты, слишком избалованной и неприспособленной, чтобы решиться жить, не имея никаких средств к существованию, – а ведь так бы оно и было, если бы он нас оставил.

      – Ах, я знаю, ты права, Беви! – жалобным тоном перебила ее мать. – Пожалуйста, не вини меня. Я и без того мучусь беспрестанно. Прошу тебя, не вини! Ведь я всегда думала только об одном – о твоем будущем.

      – Ну полно, мама, полно! – смягчившись, утешала ее Беренис, которая все-таки любила мать и прощала ей все ее заблуждения и безрассудства. Правда, когда Беренис была еще девчонкой, школьницей, она несколько свысока относилась к своей матери, к ее суждениям и вкусам; но, узнав все, она стала смотреть на нее совсем другими глазами: не то чтобы она совсем оправдывала мать, нет, но она прощала и жалела ее. Теперь она уже не разговаривала с ней пренебрежительно-снисходительным тоном, а, наоборот, старалась быть ласковой, внимательной, словно желая утешить ее, заставить забыть все обиды, которые выпали на ее долю.

      Поэтому и сейчас Беренис говорила с ней ласково и мягко.

      – Ты вспомни, мама, – продолжала она, – ведь я все-таки пыталась пробиться собственными силами и очень быстро поняла, что никак не подготовлена к жизни и мне просто не преодолеть тех препятствий, с которыми мне пришлось бы столкнуться. Меня чересчур холили, берегли. И я в этом не виню ни тебя, ни Фрэнка. Но какая у меня может быть будущность, особенно здесь, в нашей стране? Поэтому я и решилась, и, по-моему, это лучшее, что я могла сделать, – соединить свою жизнь с жизнью Фрэнка, потому что это единственный человек, который может мне помочь по-настоящему.

      Миссис Картер, соглашаясь, кивала головой и смотрела на Беренис с грустной улыбкой. Она знала, что ей ничего другого не остается, как подчиняться всему, что ни вздумает Беренис. У нее нет собственной жизни, нет и не может быть никаких средств к существованию – она целиком зависит от своей дочери и Каупервуда.

      Глава XII

      Спустя некоторое время после того, как все было переговорено и достигнуто полное взаимопонимание и согласие, Каупервуд и Беренис с матерью отправились в Нью-Йорк. Дамы поехали вперед, а следом за ними вскоре выехал и Каупервуд. В Нью-Йорке он намеревался прощупать почву и выяснить, кто из американских предпринимателей мог бы заинтересоваться крупным капиталовложением, а кроме того, предполагал связаться с какой-нибудь