Большая книга ужасов – 68 (сборник). Елена Арсеньева

прикажет, василиск исполняет, любой образ, который ей угоден, принимает.

      – А как его победить? – жадно спросил Васька. – Волшебным мечом?

      – Конечно, – сказала Марфа Ибрагимовна. – Некоторые из василисков имеют тело змеиное или даже драконье, а голову – петушиную. От взгляда этого существа люди умирают на месте! Против них только волшебный меч и поможет. А тот василиск, которого Ульяна вывела, – он попроще. Чтоб его одолеть, надобно, чтобы он обратно в свое яйцо вернулся. В этот самый спорышок. Ну, тут нужно на него быстренько наступить да и раздавить. И все! Кончено дело!

      – Так просто? – изумился Васька.

      – Просто? – расхохотался портрет. – Да ты сначала заставь его обратно в спорышок вернуться! Это он только по своей воле сделает, ни по чьей другой!

      – И все же я не пойму, зачем Ульяна к нам этого василиска отправила, – задумчиво проговорил Васька.

      Портрет молчал.

      – Марфа Ибрагимовна! – осторожно позвал Васька. – Вы спите?

      – Не сплю, – буркнул старушечий голос.

      – А почему ничего не отвечаете?

      – Не хочу.

      – Понятно, – вздохнул Васька. – Вы с Ульяной заодно. Недаром она говорила, что ваш портрет должен мою семью погубить…

      – Вранье! – возразила Марфа Ибрагимовна с такой пылкостью, что портрет даже покачнулся на гвозде. – Погубитель семьи твоей – василиск, которого Ульяна к вам в дом заслала.

      – Но почему?! – отчаянно вскричал Васька. – Чем мы ее обидели?

      – Вы – ничем, – ответил портрет. – За другого платить станете.

      – За кого? Что он ей сделал? – снова и снова спрашивал Васька, но бесполезно: Марфа Ибрагимовна молчала, а портрет даже уголком рта не пошевелил.

* * *

      – Петр Васильевич, вы идете с нами в кафе?

      Тимофеев-старший с трудом покачал тяжелой, словно каменной головой.

      Наконец-то! Наконец-то настало время обеденного перерыва! Сейчас все сотрудники уйдут – кроме него. Он воспользуется этим часом, чтобы наконец уснуть! Хоть немного отдохнуть после бессонной ночи и мучительного дня, когда он шагу не мог ступить, чтобы ему не почудилось чавканье могильной земли под ногами. Даже в машине, нажимая на педали, он словно бы слышал этот звук! И в офисе боялся лишний раз отклеиться от стула, и то трясся, вспоминая ужасный сон, то клевал носом.

      Спать хотелось нечеловечески! Тимофеев с нетерпением ждал обеденного перерыва, уверяя себя, что стоит ему выспаться – и отвратительный морок ночи рассеется. И наконец хлопнула дверь в последний раз. Он уронил голову на стол, улыбнулся от счастья, что сейчас заснет, и закрыл глаза…

      И немедленно перед ним сгустилась ночь, едва рассеиваемая блеклым лунным светом, и возникло то же самое холмистое, утыканное сломанными деревьями поле, которое было вовсе не полем, а кладбищем. Кладбищем с могильными крестами!

      И снова ноги Тимофеева утопали в сырой могильной земле, но на сей раз он погрузился глубже – по колени.

      Ночной ветер прошумел