Заклятое золото. Элизабет Вернер

каменный памятник, вделанный в стену и уцелевший от разрушения, весь оброс мхом и потрескался, но на нем еще можно было различить крест и надпись. По некоторым уцелевшим буквам можно было понять, что здесь было высечено какое-то библейское изречение. На темно-сером камне было ясно видно только одно слово: «Пробуждение».

      Среди царившей тишины вдруг раздалась громкая песня дрозда. В ней слышались радостное ликование, наслаждение ясным майским днем. Эдита не двигалась с места, внимая никогда не слышанным ею звукам. Песня дрозда звучала в тишине и уединении, а ни того, ни другого никогда не было в ее блестящей, шумной жизни. Настоящее казалось ей какой-то сказкой.

      Наступила короткая пауза. Эдита чувствовала, что незнакомец не отрывал от нее взгляда, и поспешила прервать тяжелое молчание небрежно брошенным вопросом:

      – Вы и раньше знали о существовании этого кладбища?

      – Разумеется, – спокойно ответил он. – Я пытался разобрать вот ту старую надпись, но это оказалось невозможным. Я смог прочесть только одно слово.

      Эдита невольно посмотрела в указанном направлении.

      – «Пробуждение», – вполголоса прочла она. – Это многозначащее слово.

      – Для мертвых – разумеется! – мрачно добавил Раймар.

      – Не только для мертвых! Ведь тот, кто жив, должен постоянно бодрствовать.

      – Но есть много людей, стоящих вне жизни, как например те, кого судьба забросила в такое «забытое Богом» место, как Гейльсберг.

      – Я говорю о людях, которые хотят оставить след и быть кем-нибудь в жизни, – перебила его Эдита, – остальные в счет не идут.

      – Совершенно верно, они не идут в счет. Но воля не всегда всемогуща, и не каждый достигает намеченной цели. Вы, может быть, стоите на высоте и видите оттуда лишь победителей, а не побежденных в борьбе. Мрак поглощает их, и они гибнут.

      – Пусть, кто хочет, мирится с подобной судьбой, – гордо подняв красивую голову, произнесла Эдита. – Я ведь говорю о тех, которые умеют или победить в жизненной борьбе, или пасть в ней. Но кто робко покидает поле битвы до выяснения окончательного результата, тот – трус!

      Раймар слегка вздрогнул, как будто позорное слово относилось именно к нему, и взглянул на девушку с упреком.

      – Вы судите слишком сурово, – вполголоса произнес он.

      – Я сужу по своему собственному чувству, а оно говорит мне, как бы я поступила, если бы была мужчиной. Энергичная воля всегда сумеет проложить себе путь в жизни. Вы идете в Штейнфельд; вот там вы увидите пример того, на что способна подобная воля.

      – Вы говорите о Феликсе Рональде?

      – Разумеется! Теперь это имя у всех на языке, благодаря его головокружительному обогащению и таким невероятным успехам.

      – Да, о таком безграничном счастье у нас действительно никто не слышал.

      – Здесь дело не только в поразительном счастье, – возразила Эдита, раздраженная тоном собеседника, в котором сквозило презрение. – Рональд был беден,