Архистратиг Михаил. Элизабет Вернер

руки приглашая священника сесть. – Графиня-вдова решительно пожелала, чтобы вы руководили сегодняшней печальной церемонией, и в эти тяжелые дни вы так самоотверженно поддерживали ее, что все мы очень благодарны вам!

      – Я лишь исполнил свой долг пастыря душ, – спокойно ответил священник. – За это не требуется благодарности. К вам же, граф, я пришел по другому делу.

      Быть может, по вашему мнению, я не имею права касаться того, чего хочу коснуться, но я должен воспользоваться вашим случайным пребыванием здесь и прошу разрешения переговорить с вами.

      – Повторяю, я вполне к вашим услугам, отец Валентин. Если разговор должен быть секретным, то мой сын сейчас же…

      – Нет, пусть молодой граф остается, – поспешил ответить отец Валентин. – Все равно ему известно обстоятельство, которое привело меня сюда. Дело касается питомца лесника Вольфрама.

      Он остановился, словно ожидая ответа, но его не последовало. Граф сидел с невозмутимым лицом, тогда как Альбрехт вдруг проявил живое внимание. Но так как и он тоже ничего не сказал, священник был вынужден продолжать.

      – Соблаговолите вспомнить, граф, что это от меня вы получили просьбу принять участие в мальчике!

      – Да, и я счел выполнение просьбы неотложным. Вольфрам взял по моему приказанию ребенка, и я ведь известил вас об этом.

      – Совершенно верно. Хотя я и предпочел бы видеть мальчика в других руках, но решающий голос принадлежал вам. Ну, а теперь мальчик вырос и не может долее жить в подобной обстановке. К тому же я убежден, что это ни в коем случае не входит в ваши планы.

      – А почему бы и нет? – холодно спросил Штейнрюк. – Я считаю Вольфрама очень надежным человеком и имел достаточно оснований выбрать именно его. Или вы можете сказать что-нибудь дурное о нем?

      – Нет, в своем роде он честный человек, но груб и одичал в одиночестве. Со времени смерти жены Вольфрам почти не соприкасается с людьми, и у него в доме не лучше, чем у простого мужика. Это – едва ли подходящая обстановка для подрастающего мальчика и уж никак не подходящая для внука графа Штейнрюка.

      Альбрехт, стоявший за стулом отца, сделал движение, а старый граф мрачно сдвинул брови и резко ответил:

      – У меня только один внук, а именно сын графа Альбрехта, и я попрошу ваше высокопреподобие иметь это в виду, когда речь идет об указанном обстоятельстве!

      Кроткие глаза священника строго и серьезно уставились на говорящего.

      – Простите, ваше сиятельство, но законный сын вашей дочери имеет полное право называться так.

      – Может быть. Но как внук он для меня не существует, потому что брак моей дочери никогда не существовал для всех моих.

      – И все-таки вы удовлетворили мою просьбу, когда Михаил…

      – Михаил? – переспросил граф, выказывая крайнее изумление.

      – Так зовут мальчика. Вы этого не знали?

      – Нет. Ведь я вообще не видел ребенка, когда он был передан Вольфраму на воспитание.

      – О воспитании не может быть и речи, когда говоришь о