Дорогой ценой. Элизабет Вернер

по-видимому, вполне удовлетворенный, сказал:

      – По-моему, нет оснований для серьезных опасений. Ваша болезнь нервного происхождения. Она, может быть, вызвана сильным душевным напряжением и усилилась от недостатка воздуха и движения.

      – Совершенно верно, – перебила его экономка, – фрейлейн Агнеса совершенно не любит движения и вовсе не выходила бы на воздух, если бы ежедневно не ходила к заутрене. Я постоянно говорю, что молитвы, умерщвление плоти и посты…

      – Христина! – прервала ее девушка умоляющим голосом.

      – Ах, да доктору нужно во всем исповедаться, – возразила Христина. – Фрейлейн Агнеса в самом деле злоупотребляет своей религиозностью и по целым дням не подымается с коленей.

      – Это очень вредно. Вам нужно изменить свое поведение, – властным тоном произнес врач.

      Агнеса испуганно взглянула на него, словно не веря своим ушам.

      – Господин доктор…

      – Придется прекратить и ежедневные хождения к заутрене, – так же решительно продолжал Макс, не обращая внимания на восклицание девушки. – Вам следует остерегаться простуды, а по утрам уже довольно холодно. Что же касается постов, то я решительным образом запрещаю их раз и навсегда: для вашего слабого здоровья это – настоящий яд.

      – Однако, господин доктор… – снова начала было Агнеса, но и это ее возражение не могло сбить Макса с занятой им позиции.

      – Затем я предписываю вам ежедневные продолжительные прогулки, но в полуденное время; побольше воздуха, движений и развлечений. Вскоре ведь начинается зимний сезон с его развлечениями. Конечно, вам вредно слишком много танцевать.

      Агнеса быстро отступила шага три назад.

      – Танцевать? – вне себя повторила она. – Танцевать?

      – Да, а почему же и не танцевать? Все молодые девушки танцуют. Вы ведь не хотите быть исключением?

      – Я никогда в жизни не танцевала, – поспешила решительно ответить Агнеса. – Я всегда была далека от всех светских развлечений. Они греховны, и я чувствую к ним отвращение.

      – Все же я посоветовал бы вам испробовать это, – добродушно заметил Макс, – а пока пропишу лекарство и через несколько дней снова навещу вас; тогда посмотрим, что делать дальше. Будьте добры дать мне бумагу и перо!

      Христина принесла то и другое, и Макс начал писать рецепт; Агнеса же отошла к окну и остановилась там, сжимая руки, с явным выражением ужаса на лице. Написав рецепт, Макс снова подошел к молодой девушке и, без церемонии разжав ее руки, стал снова считать пульс.

      – Так! – произнес он наконец. – Теперь прошу вас точно следовать моим предписаниям. Тогда можно будет надеяться на быструю поправку. До свидания, фрейлейн!

      Макс ушел. Христина заперла за ним дверь и вернулась в комнату.

      – Этот доктор знает свое дело, – сказала она. – Он приказывает и распоряжается, как будто он здесь настоящий хозяин. Как вы находите доктора?

      – Я нахожу его безбожником и слишком молодым, – заметила Агнеса таким тоном, словно ставила это Максу в