Луна для пасынков судьбы. Юджин О’Нил

Меня бесит, что ты отдала мои деньги такому святоше. И не удивлюсь, если этот чертов дурень пожертвует их в воскресенье на церковь.

      Джози. Я знала, что когда ты отойдешь, то даже обрадуешься, что избавился от него всего за шесть долларов.

      Хоген (набив трубку.) Может, и так. Сказать по правде, я никогда его не любил. (Чиркает спичкой и закуривает трубку.) И Томаса и Джона тоже не любил.

      Джози (весело). Тебе так же не везло с сыновьями, как мне с братьями.

      Хоген (задумчиво пыхтит трубкой). Они все пошли в материнскую родню. Она одна из всей семьи, упокой Господи ее душу, не была тряпкой. А все остальные – святоши. Куска в рот не положат без молитвы. С утра до ночи проповеди читают насчет трезвости, глотка выпить некогда. Весь день в грехах каются, даже времени нет согрешить. (Презрительно сплевывает.) Отребье, а не люди! Слава Богу, хоть ты пошла в нас с матерью.

      Джози. Не знаю, стоит ли Бога благодарить, что я в тебя пошла. Не зря ведь все говорят, что ты – старый пройдоха и жулик.

      Хоген. Все это завистники, прости их Господи.

      Оба ухмыляются.

      (Задумчиво потягивает трубку.) Тебе за помощь Майк небось и спасибо не сказал?

      Джози. Почему? Сказал. А потом стал корить за грехи, за мои, да и за твои тоже.

      Хоген. Ого! (Распаляясь.) Ах ты господи, неужто ты не могла его придержать, покуда я не дал ему отцовского благословения пинком в зад.

      Джози. А я чуть было не стукнула его сама.

      Хоген. И подумать, что его мать отдала душу, рожая этого придурка! (Мстительно.) С тех пор ноги моей в церкви не было и не будет. (Помолчав, с неожиданной грустью и нежностью.) Хорошая была женщина. Очень хорошая. Помнишь ее, Джози? Ты ведь крошкой была, когда она померла.

      Джози. Я ее хорошо помню. (С насмешливой улыбкой, в которой тоже проглядывает печаль.) Она знала, как тебя утихомирить, когда ты пьяный возвращался домой и бушевал, как оглашенный.

      Хоген (с восхищением). Да, это она могла, Царство ей Небесное. Я только раз руку на нее поднял, да и то слегка шлепнул, – петь мне не давала, на дворе была еще ночь… не успел я опомниться, как лежал на полу, словно мул меня лягнул. (Смеется.) И с тех пор, как ты подросла, у меня такая же незадача. В своем собственном доме не могу развернуться.

      Джози. Вот и слава богу, не то не было б у тебя дома.

      Хоген (молча попыхтев трубкой). А за что этот осел Майк тебе выговаривал?

      Джози. За то же, что всегда, – будто я тут притча во языцех, путаюсь с мужиками невенчанная.

      Хоген (бросает на нее затаенный робкий взгляд и отводит глаза. Старается принять непринужденный тон). Ах, гори он в огне за такие разговоры. Но в общем-то он, конечно, прав.

      Джози (с вызовом). Ну и что из этого? Плевала я на их пересуды.

      Хоген. Ну да. Делаешь что хочешь, будь они все неладны.

      Джози. К тебе это тоже относится, даром, что ты мне отец. Поэтому не вздумай и ты меня учить.

      Хоген. Я учить? Не смеши! Ты меня не приплетай! Я давно не лезу в твою