Работы и дни. Гесиод

с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут.

      Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин.

      Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.

      Старых родителей скоро совсем почитать перестанут;

      Будут их яро и зло поносить нечестивые дети

      Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет

      Больше никто доставлять пропитанья родителям старым.

      Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью.

      И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,

      Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и элодею

      Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право.

      Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые

      Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся.

      Следом за каждым из смертных бессчастных пойдет неотвязно

      Зависть злорадная и злоязычная, с ликом ужасным.

      Скорбно с широкодорожной земли на Олимп многоглавый,

      Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело,

      К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных,

      Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды

      Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет.

      Басню теперь расскажу я царям, как они ни разумны.

      Вот что однажды сказал соловью пестрогласному ястреб,

      Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких.

      Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,

      Тот же властительно с речью такою к нему обратился:

      «Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!

      Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно,

      И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу.

      Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим:

      Не победит он его – к униженью лишь горе прибавит!»

      Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица.

      Слушайся голоса правды, о Перс, и гордости бойся!

      Гибельна гордость для малых людей. Да и тем, кто повыше,