Работы и дни. Гесиод

надменному сгорбить –

      Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних.

      Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость,

      Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю.

      Знай же, что две существует различных Эриды на свете,

      А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный

      К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:

      Эта – свирепые войны и злую вражду вызывает,

      Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных

      Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.

      Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;

      Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,

      Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:

      Эта способна понудить к труду и ленивого даже;

      Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,

      Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством

      Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству

      Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.

      Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;

      Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.

      Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я:

      Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела

      Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб.

      Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи

      Тем, у кого невелики в дому годовые запасы

      Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям,

      Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы

      Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б

      Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же

      Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду.

      Мы уж участок с тобой поделили, но много другого,

      Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,

      Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.

      Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,

      Что на великую пользу идут асфодели и мальва.

      Скрыли великие боги от смертных источники пищи:

      Иначе каждый легко бы в течение дня наработал

      Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье.

      Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,

      Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов.

      Но далеко Громовержец источники пищи запрятал,

      В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.

      Этого ради жестокой заботой людей поразил он…

* * *

      Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Напета

      Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида,

      В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний.

      В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:

      «Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых!

      Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал

      На величайшее горе себе и людским поколеньям!

      Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться

      Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им».

      Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных.

      Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее

      Землю с водою смешать, человеческий голос и силу

      Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,

      Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине

      Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани,

      А золотой Афродите – обвеять ей голову дивной

      Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.

      Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий

      Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.

      Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги.

      Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой

      Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.

      Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина.

      Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем

      Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры

      Пышные кудри цветами весенними ей увенчали.

      [Все украшенья на теле оправила дева Афина.]

      Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей

      Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.

      Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,

      Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,

      Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.

      Хитрый, губительный