Феномен воли. С комментариями и объяснениями. Артур Шопенгауэр

– нервный узел, скопление нервных клеток. Такие узлы имеются у многих беспозвоночных и у всех позвоночных животных. Соединяясь между собой, ганглии образуют различные структуры (нервные сплетения, нервные цепочки и т. п.): например, у членистоногих в пучки объединены ганглии различных сегментов тела, а слияние нескольких парных ганглиев образует в ходе эволюции их головной мозг.

      Если перевести содержащийся в окончании вышеприведенного абзаца пассаж на язык современной школьной биологии, то можно, по-видимому, сказать, что у Шопенгауэра речь идет о возрастающей сложности нервной системы организмов как о результате эволюционной адаптации к условиям пищевой конкуренции и специализации. В конечном счете эта адаптация приводит к возникновению центральной нервной системы как органа регуляции поведения животных, и соответственно, появляется возможность перехода от простых раздражений к ощущениям, восприятиям, представлениям и т. д., что позволяет отыскивать и добывать пищу с помощью развивающихся параллельно специализированных органов чувств и движения.

      Но вместе с этим вспомогательным средством, этой µηχανη, сразу возникает мир как представление со всеми своими формами, объектом и субъектом, временем, пространством, множественностью и причинностью. Мир показывает теперь свою вторую сторону. До сих пор он был только волей, теперь он становится и представлением, объектом познающего субъекта. Воля, которая до сих пор в потемках следовала своему порыву очень уверенно и безошибочно, зажигает себе на этой ступени свет как средство, необходимое для того, чтобы уничтожить вред, и из столкновения и сложных свойств ее проявлений мог бы возникнуть именно для самых совершенных из них. Непогрешимая правильность и закономерность, с которой воля действовала до сих пор в неорганической и чисто растительной природе, основывались на том, что она созидала только в своей изначальной сущности, как слепое влечение, воля, без помощи, но и без помехи со стороны второго, совершенно иного мира, мира как представления, который, хотя и служит лишь отпечатком ее собственного существа, но все же имеет совсем другую природу и теперь вторгается в сцепление ее явлений. Вот почему отныне исчезает ее непогрешимая уверенность. Животные подвержены уже иллюзии и обману. Между тем у них есть только наглядные представления, у них нет понятий, нет рефлексии; поэтому они привязаны к настоящему и не могут предусматривать будущее.

      По-видимому, это лишенное разумности познание не всегда оказывалось достаточным для своей цели и порою как бы нуждалось в помощи. Ибо перед нами тот весьма замечательный факт, что в двух родах явлений слепая деятельность воли и деятельность, освещенная познанием, поразительнейшим образом вторгается одна в область другой. Так, с одной стороны, в действиях животных, руководимых наглядным познанием и его мотивами, мы находим и другие действия, протекающие без этих мотивов, т. е. с необходимостью слепо действующей воли, – таковы художественные