Аскольдова тризна. Владимир Афиногенов

здесь рабов – пленных хазар и угров. Печенеги тоже промышляли живым товаром.

      Погляд и Ярил увидели, как гнали от Гостиных дворов рабов, связанных попарно кожаными ремнями, почти раздетых, мужчин и женщин вместе, – это были те, которые предназначались для тяжелой работы в поле и дома; красивых рабынь для любовных утех доставляли отдельно. Туда торопились богачи-сладострастники, но, как заметили друзья, было и третье место на торжище, куда приводились на продажу исключительно мужчины, склонные к тучности. Здесь собирались купцы серьезные, не склонные к смеху и шуткам, царившим, например, в том месте торжища, где сбывали рабынь; собирались здесь в качестве купцов в основном люди мастеровые и как правило кузнецы. Погляд сразу определил их по ладоням, в которые въелась окалина (перед отъездом в Родень руками Погляда и Ярила занималась одна старуха, вытравливая окалину горячими настоями из трав, чтобы в друзьях не признали ковалей).

      Но прежде чем попасть на торг тучными рабами, Погляд и Ярил долго толкались между товарных рядов; наметанные глаза продавцов сразу определяли в них людей с тугими мешочками золота и серебра и по очереди зазывали к себе отведать то меду, то красной икры, то пива, то иных крепких напитков. Вот худой рыбак продает белужий клей, другой торговец – красивые изделия из бересты; заинтересовавшись ими, Погляд хотел было приобрести кое-что в подарок Вниславе, но передумал: «Позже куплю. Куда я с ним сейчас, с подарком-то!..» Увидев же охотничьи ножи с такими узорами ковки, как на лезвии меча местного стражника, не удержавшись, купил и довольно поцокал языком, чикнув лезвием волос.

      – Что, хорош нож? – поинтересовался у Погляда подошедший к торговцу оружием еще один покупатель.

      – Сказать «хорош» – ничего не сказать… Чудо! – снова восхитился Погляд.

      Предложил и Ярилу приобрести такой же. Заметив на лице замешательство, все понял и похлопал его по плечу:

      – Я добавлю… Бери.

      Теперь и Ярил на мгновение потерял разум от радости, что завладел изделием невиданной даже с его, кузнеца, точки зрения работы.

      Подошли к деревянному помосту, на который возвели двух особо тучных рабов-угров. Погляд и Ярил удивились высокой цене, что запросил за них широкоплечий светлоокий вятич.

      – Смотри-ка, – толкнул локтем в бок друга Ярил. – Чем жирнее рабы, тем дороже… Для чего их таких покупают? И покупают-то, гля, все одни кузнецы…

      Прошло еще какое-то время, и начало смеркаться. Потянулись по домам люди. Погляд и Ярил тоже стали подумывать о ночлеге, и когда очутились в начале Кожевенной улицы, то увидели, что она примыкает к торжищу.

      По ней, заставленной мастерскими, которые одновременно служили небольшими торговыми лавками, как в Византии, вышли к дому богатой вдовы.

      Каково же было изумление друзей, когда на дворе они встретили тех тучных рабов-угров, которых купили и привели сюда! Оказывается кроме ночлежки хозяйка владела и кузницей и, может быть, в ней также ковались подобные охотничьи ножи и мечи.