Шопоголик и сестра. Софи Кинселла

замечаю, что все наши кричат и машут мне руками. О боже. Что я опять натворила?

      – Получилось! – орет рыжая тетка. – У вас получилось!

      – Что получилось?

      – Вы пробежали по горячим углям! Бекки, вы смогли!

      Что?

      Я смотрю на ноги… и не верю своим глазам. Ступни облеплены серым пеплом! В изумлении я перевожу взгляд на угли и вижу на них отчетливые отпечатки ног.

      О господи. Я пробежала по раскаленным углям! По красным тлеющим углям! У меня получилось!

      – А я… я даже не заметила! – в замешательстве бормочу я. – И на ногах ни единого ожога!

      – Как вам это удалось? – восторженно вопрошает рыжая. – О чем вы думали?

      – Сейчас объясню. – Вперед выходит улыбающийся Чандра. – Бекки достигла высшего кармического блаженства. Всем своим существом она сосредоточилась на одной цели, одном чистом образе – это и перевело ее материальное тело в сверхъестественное состояние.

      Все таращатся на меня, как на далай-ламу.

      – Да не так уж это и трудно, – со скромной улыбкой отвечаю я. – Просто… просветление снизошло, понимаете?

      – А что это был за чистый образ? – не отстает рыжая тетка.

      – Он был белый? – подсказывает кто-то.

      – Не совсем…

      – А может, такой блестящий, сине-зеленый? – раздается сзади голос Люка.

      Я резко оборачиваюсь. Он встречает мой взгляд уверенно и абсолютно серьезно.

      – Не помню, – отвечаю я с достоинством. – Цвет не имел значения.

      – Может быть, ты чувствовала, что тебя… – Люк словно с трудом подбирает слова, – притягивает к нему тонкая цепочка?

      – Прекрасное сравнение, Люк, – одобряет Чандра.

      – Нет, – обрезаю я. – Ничего подобного я не чувствовала. И вообще, чтобы понять это состояние, надо быть по-настоящему духовным человеком.

      – Ясно, – церемонно кивает Люк.

      – Люк, вы вправе гордиться своей женой, – улыбается ему Чандра. – Ведь она только что совершила свой самый удивительный поступок.

      Секунда молчания. Люк смотрит на меня, потом на тлеющие угли, на притихшую группу и снова переводит взгляд на Чандру.

      – Чандра, – говорит он. – Поверьте мне: то, что вы сейчас видели, – это еще цветочки.

      Занятие заканчивается, все идут к террасе – там уже приготовлен поднос с прохладительными напитками. А я все сижу на коврике, медитирую, дабы доказать свою преданность высшим истинам. При этом я представляю себе и ослепительно белое сияние, и восхищенные аплодисменты Труди и Стинга, перед которыми я пробегусь по тлеющим углям. Насладиться триумфом мне мешает чья-то тень, упавшая на лицо.

      – Приветствую тебя, о сама духовность, – слышится голос Люка.

      Открываю глаза и вижу, что он протягивает мне стакан сока.

      – Ты просто завидуешь, тебе-то до истинной духовности далеко, – парирую я и небрежно откидываю волосы, чтобы было видно красную точку на лбу.

      – До слез завидно, – соглашается Люк. – На-ка, попей.

      Он усаживается рядом и передает стакан.