Наденька. Анастасия Вербицкая

!.. Мы ждём чаю! – кричали с террасы.

      – Наденька-а… Он у меня палку отыма-а-ет…

      – Ах, Боже мой!.. (Громко.) Иду… иду сейчас… (Шёпотом.) Господи!.. И отойти от дома не дадут…

      Эти восклицания вырвались у молоденькой расфранчённой девушки, которая спешными шагами подымалась на крыльцо дачной кухни. В дверях нарядная кормилица, с лукавой усмешкой на полных губах, дёрнула девушку за рукав.

      – Приехал, барышня… На террасе сидит…

      – Что ты врёшь! – вспыхнула Наденька.

      – Вот те крест!.. Нешто ты его лошадь на дворе не видала?

      – Перестаньте драться, дети! – с заметным раздражением воскликнула сидевшая на террасе хозяйка, восхитительно одетая и пикантная шатенка.

      – Он у меня палку отыма-а-ет… – уже со слезами вопил хорошенький пятилетний мальчуган.

      – Врёшь, Витька, врёшь!.. Моя палка… Я себе взял, – протестовал семилетний Серёжа.

      – Перестаньте сейчас! Серёжа, отдай Вите палку! (Витя был любимцем матери.) Слышишь ты? Сейчас отдай! Ах, Боже мой! Куда же это бонна пропала! Наденька!..

      – Иду, иду! – отчаянно крикнула Наденька сверху, где она спала с детьми.

      Сидя перед крохотным зеркальцем, она пудрила своё слишком румяное лицо.

      – Вот что значит иметь молодую бонну! – ядовито усмехнулась Анна Егоровна, соседка Алексеевых по даче.

      Это была высокая и высохшая барыня, с ястребиным профилем. Она была известна тем, что прислуга у неё не жила дольше недели. Все ненавидели её и боялись.

      Знакомство её с хорошенькой Варварой Андреевной началось с тех пор, как она нажаловалась ей на бонну, которая на кругу строила глазки офицерам. Варвара Андреевна сперва растерялась, потом сообразила что-то и вежливо поблагодарила соседку за участие к её интересам… Но, пожимая красивыми плечами, сквозившими так заманчиво сквозь чёрный гренадин лифа, она заметила соседке, что к молодости надо иметь снисхождение.

      – Вы слишком добры, знаю, – зашипела Анна Егоровна. – В другом месте ей не позволят так рядиться и кокетничать. Я за ней давно слежу. Нет, уж вы чересчур снисходительны…

      Слабая краска проступила из-под слоя пудры, покрывавшего лицо Варвары Андреевны, и веки её подрисованных глаз дрогнули. «Она что-нибудь знает», – мелькнуло в её голове.

      Результатом этого соображения было то, что Варвара Андреевна пригласила зубастую соседку на чашку чаю, и вот уж два месяца как, втайне проклиная эту злобную сплетницу, принимала её с таким почётом, как принимают разве богатую тётку, от которой ждут наследства.

      Варвара Андреевна прошла на другой конец террасы, где сидел красивый офицер, с задумчивым видом бивший себя хлыстиком по запылённым ботфортам. Там хозяйка опёрлась на перила и насмешливо сощурилась на свою безобразную гостью.

      – Я люблю видеть кругом молодые, красивые лица, – заговорила она. – Моя кормилица – тип русской красавицы. Наденька хотя и вульгарна (затаённое злорадство на мгновение прорвалось в её тоне), но всё-таки мила… Не правда ли, Максим Николаич?

      Она так внезапно повернулась своим стройным телом к офицеру, что тот вздрогнул невольно. Он видел – да и не он один, – как искра ревнивого чувства вспыхнула и мгновенно угасла в её красивых глазах. И когда он приготовил равнодушный ответ, лицо её уже бесстрастно улыбалось.

      – А знаете ли, Анна Егоровна… Я подозреваю, что Наденька у вас поклонника отбила. За что вы её так ненавидите? – вдруг вмешался в разговор сам Алексеев, плотный блондин лет сорока, с большой лысиной и русой бородой.

      Он сидел тут же, на ступеньках террасы, в роскошной чесучовой паре, подпёрши руками свой жирный подбородок и задумчиво глядя перед собой.

      – Вы не допускаете порядочных женщин, никогда не имевших поклонников… и которые считают безнравственным их иметь? – зашипела Анна Егоровна, как-то судорожно усмехнувшись.

      Алексеев поглядел на неё.

      – Допускаю… в некоторых случаях. – он вынул папироску из массивного серебряного портсигара. – Максим Николаич, передайте-ка спички… А что касается Наденьки, всегда скажу, что очень мила, и девушка порядочная…

      – Чем же это порядочная? Что до сих пор ещё не пала?

      – Да-с, Анна Егоровна, хотя бы и тем… Мне и то удивительно, что она до сих пор не свихнулась… Ей уже за двадцать лет… Не шутка!

      Он раскурил папиросу и далеко швырнул спичку. Она сверкнула в неподвижном воздухе и упала в траву палисадника.

      – Какой цинизм! Неужели, по-вашему, так трудно удержаться от падения?

      «Тебе-то, наверное, легко», – подумал Алексеев и пустил гостье дым прямо в лицо.

      – А как бы вы думали, Анна Егоровна? Ведь, на Наденьку кто только зубы не точит из нашего брата? Аппетитная девочка… Правда, Максим Николаич?

      Он повернул голову чуть-чуть в сторону красивого кавалериста. В его добродушном тоне и в плутовских заплывших глазках было столько иронии, что офицер вспыхнул и весь как-то подтянулся.

      – Она