Инквизитор. Алексей Рудаков

пучок за пятачок. Сидит на Троне, вся в длинном белом платье, только кончики туфелек из под подола торчат. Платье не иначе серебром и золотом расшито – стоит ей шевельнуться, как по нему яркие вспышки пробегают – их-то я и принял за сияние. Понятно, что тут и освещение специальное и платье не просто так вышитое, но эффект создаётся этим всем – будто она в сияющем ореоле сидит. Продолжаю её рассматривать, хотя понимаю, что таким взглядом нарушаю кучу правил.

      Но она, ничуть не смущаясь моего пристального взгляда, эдак рукой поводит:

      – Встаньте, Рыцарь.

      Ну мне только скажи – встаю. Осматриваюсь – одними глазами. А подножие Трона-то всё заполнено. Издали не видно было, зато сейчас… Сундуки какие-то открытые стоят…. Из одного какие-то цацки-бусы сверкающие с краёв свешиваются, из другого – рукояти мечей, в третьем современное оружие – стволы и приклады торчат. Между сундуками небрежно свалены рулоны тканей разных, явно не дешёвых.

      И всё так красиво, полукругом у подножия Трона, будто кто-то только что дары или дань принёс. А совсем близко от Трона столик стоит, тоже золотом переливается. На нём свитки какие-то, с печатями на шнурах.

      Ну думаю – сейчас мне обломится. Либо наградят из первого, либо тут и пристрелят – из третьего.

      – Вы верно мне служили все эти сложные годы, – меж тем говорит она, а глазами по сундукам с наградами косит. Награду, думаю, мне выбирает. Может это – Бароном пожалует или Маркиз мне обломится? На столике-то явно жалованные грамоты лежат, я знаю, мне наши, кто выше Рыцаря поднялся, показывали.

      Только что она несёт? Какие нахрен годы – я месяц, ну полтора всего как присягнул-то ей?!

      – И долг любого правителя, – продолжает принцесса, – должным образом вознаграждать слуг наших верных, хотя служить верно и есть их первейшая и наипочётнейшая обязанность. Я верно говорю, советники?

      Тут толпа приближённых, что стоит рядом шуметь и шушукаться начала – типа да, всё верно, мол мудро вещает правитель. А тот раззолоченный меня снова в спину палкой своей:

      – Согласись и поклонись, дебил!

      Киваю головой в знак полного согласия, хотел ещё и руки к груди прижать, но стоило мне ими дёрнуть, как гвардейцы в матово чёрной, резко контрастирующей на фоне золотого сверкания броне, что до этого изображали статуи по обе стороны у Трона, ненавязчиво так стволы приподняли. Ясно.

      – И решила я, – шпарит она дальше, поглядывая в сундук, – вознаградить вас, слугу моего, достойно. Скажите, Рыцарь, награду какую вы бы выбрали: духовную или материальную?

      Чёрт, думаю, вот это влип. Духовную – это что стишок она мне прочитает что ли? Или одарит беседой тет-а-тет? А что? Я б побеседовал… о философии этого, Врубеля. А материальное? Денег отсыплет? Или планету в управление даст? Эххх… не прогадать бы…. И, собрав волю в кулак отвечаю:

      – Мне, Ваше великолепие, главное – это служить ради Вас, ради Счастья Вашего и Покоя. Любое служение от Вас приму в награду.

      Слышу – придворные зашушукались, но я взгляда с неё не спускаю. Смотрю – улыбнулась, да мило так, головку свою в сторону повернула и кому-то