Принц в неглиже. Елена Логунова

бумагу: – «С собакой породы бирсдог, трех лет». Что это еще за бирсдог? – потом спохватился – Стоп, а где же мой паспорт?

      – Ты невнимателен, Дон. – Голос Тил был сама мягкость. – Там же сказано: с собакой!

      Дон тупо посмотрел на нее, помолчал, соображая, и постепенно до него дошло:

      – Ты хочешь сказать, что я?.. – Он медленно поднялся, обуреваемый желанием задушить улыбающуюся Тил.

      – Осторожно: злая собака! – с нескрываемым удовольствием проговорила она.

      Я проснулась рано: вспомнила, что за событиями вчерашнего дня забыла совершить набег на продовольственный рынок и купить еды для своих четвероногих. Тома еще можно натолкать кашей, а вот Тоху не проведешь, ему подавай мясо, рыбу и молоко. Ужас! Демонстрации протеста не избежать!

      На цыпочках, боясь разбудить спящего в ногах кота, я крадучись вышла из спальни, оделась и побежала к Ирке. Это из-за нее я забыла о корме для своего зверья, а раз так, пусть распахнет для нас свой холодильник!

      – Входи, не заперто! – громко прокричала подруга откуда-то из глубины дома.

      Я протиснулась в приоткрытую дверь, отпихивая ногой рвущегося следом пса. Шел дождь, и Томка был слишком грязен для светских визитов.

      – Ау! Ирка! Ты где? – Я расправила мокрый зонтик, пристроила его сушиться в углу просторного пустого холла, выжидательно оглядела три дверных проема.

      – В кухне, – громко сказала Ирка. – Иди сюда, не могу оторваться.

      – Очень интригует, – заметила я, с порога упершись взглядом в Иркин оттопыренный зад. Его счастливая обладательница низко склонилась над газовой плитой.

      – Еще одну минутку, – извинилась она. – Сейчас начнет пузыриться, и все…

      Я обошла ее с фланга, заглянула в кастрюльку. Там было что-то зеленое, интенсивно пахнущее яблоком, но с виду совершенно несъедобное.

      – Это что?!

      – Что ты орешь? Это мыло.

      – Сдурела? Какое мыло? – Я переводила взгляд с пузырящейся дряни на Ирку и обратно.

      – Туалетное, яблочное. – Подруга спокойно перенесла кастрюльку с зеленой слизью на стол.

      – Зачем?

      – Ты не знаешь, зачем нужно мыло?

      – Я не знаю, зачем нужно его варить! Предупреждаю: я это есть не буду!

      – Ах, ты об этом. – Ирка вытащила из ящика кусок старой простыни, меланхолично оторвала от него длинную полосу. – Не бойся, это не для тебя.

      Как же, не бойся! Мне все это ужасно не понравилось: ишь, и мыло приготовила, и веревку! Я Ирку знаю, она только с виду такая самоуверенная и толстокожая, на самом же деле моя подруга – дама весьма чувствительная, хотя и закаленная жизнью.

      Представьте себе прототип кустодиевской «русской Венеры», такую золотоволосую пышную барышню, только постаревшую лет на десять-пятнадцать, научившуюся находить общий язык с торгашами, таможенниками, грузчиками, ментами и бандитами, зарабатывать деньги, заколачивать гвозди, менять пробитые автомобильные колеса, а в промежутках между этими занятиями самозабвенно рыдающую над горькими судьбами золушек из мексиканских сериалов. Это и будет моя Ирка.

      Я