…и его демоны. Эдуард Лимонов

знаю.

      – Света, там старика нужно обмыть. Принесли.

      – Да, Даша, иду!

      – Сними халат, запачкаешь. Он очень грязный.

      Снимает, обнажив сильную грушевидную попу. Ушла.

      Он закрывает глаза. И таки спит.

      – Вот, наденьте! Это наши трусы. Простые медицинские. Давайте помогу, приподнимите попу.

      Оказавшись на нем, трусы выглядят девичьими.

      – Они же женские!

      – Нет, они uniseховые. Для обоих полов. Утку дать?

      – Давайте.

      – Суйте.

      Он суёт и журчит. Пытается закрыть утку зелёной крышкой.

      – Дайте. Она не должна быть закрыта, утка. Почему так мало?

      – Утром пил только кофе…

      – Захотите ещё, скажите!

      – Света, почему так мало света?

      – Вам всем нельзя возбуждаться…

      Она подвозит ещё одну ширму, и он оказывается изолирован от остального пространства реанимации.

      Медсестра приходит, уходит, приносит утку так часто, зачем? «Мы что-то с ней совершаем, – понимает он. – Без предварительного сговора».

      – Суйте. Почему так мало?

      – Суйте. Почему так мало?

      – Вот, сейчас хорошо.

      Ему хочется, чтобы утка была доверху, чтоб она была довольна. Вид сексуальности.

      Поутру профессор делает обход. Подходит и к нему, свернувшемуся в клубок, как вольерная обезьяна. Правая сторона черепа соединяется красивой, как конфеты «раковая шейка», прозрачной трубочкой, слой крови, слой воздуха, слой крови, с канистрой с его кровью, пристёгнутой к кровати. С профессором студенты и доктора. В зале реанимации светло. Он ищет глазами её и находит. Она в задних рядах, улыбается чарующей улыбкой простой русской бесовки-медсестры.

      – Как себя чувствуете после операции?

      – Спасибо, профессор, отлично. У вас такие старательные здесь сестрички.

      Она лукаво улыбается в заднем ряду.

      – После завтрака вас переведут в стационар.

      Профессор уходит, толпа около его кровати рассасывается. Председатель бесцеремонно, мол, «подь сюда, ты!», подзывает медсестру пальцем.

      – Тебя как зовут?

      – Светлана.

      Он услышал, как её зовут, ещё ночью, но ему хотелось подозвать её пальцем, в развязной манере: «Ты, иди сюда!» «Ты, иди сюда!»

      Восставшая обезьяна

      «После завтрака» затягивалось. Он впопыхах съел невкусную, несолёную рисовую кашку и такой же невкусный, несолёный салат, не стал пить чай, потому что руки у него тряслись и чай мог пролиться на кровать, проглотил сердцевину двух («бриошей»?) комков теста с начинкой из фруктов и стал ждать перевода в «стационар».

      Ждал с нетерпением по одной простой причине. Председателя, как важного, известного больного, поместили впритык к местоположению командования реанимацией, к командному пункту.

      Столы (два), компьютеры, шкафы и шкафчики с медикаментами, челночно снующие мимо медсестры и доктора, всё это создавало ненужный трафик вокруг него. Он устал от их суеты, спать в таком месте было невозможно, тем более профессор объявил его переезд в стационар