Русские князья. От Ярослава до Юрия (сборник). Павел Загребельный

потому что в конце концов попал в такую непроходимую чащу, что уже не то что человека, но даже и зверя не замечал.

      Леса становились гуще и гуще, – видно, где-то неподалеку должна была быть большая река, однако Сивоок шел уже много дней, а речки не было, иногда сквозь камень пробивался ручеек, который сразу же и исчезал в камне, адская духота стояла в лесах; дошедший до отчаяния Сивоок молил богов, чтобы послали ему даже врага, хотя бы маленькое людское жилище, ему казалось, что он пересек Болгарское царство с юга до самого Дуная, никого не встретив, никого не увидев.

      К берегу реки он вышел совершенно неожиданно, да еще и оказался сразу под крутой стеной, сложенной из огромных каменных глыб. И хотя стремился перед этим к людскому очагу, невольно попятился назад в заросли, сделал огромный крюк, прежде чем отважился снова выйти к реке, чтобы испить воды и издалека посмотреть на неожиданное в этом диком краю укрепление.

      И когда, упершись руками в круглые голыши, склонился над водой, – еще не обмочив даже губ, услышал совсем близко позади негромкое:

      – Чедо![18]

      Он оглянулся, но никого не увидел. Подумал, что негоже ему бояться первого встречного, снова наклонился над водой, начал пить.

      – Чедо! – снова послышалось позади него. – Хей, Божидар! На тебе думам![19]

      Сивоок вскочил на ноги, повернулся к дереву, откуда отчетливо доносился человеческий голос, приготовил заостренную палку, служившую ему оружием. Из-за дерева вышли два до смешного бородатых человека, в грубо-шерстяных темных плащах, подпоясанные широкими кожаными ремнями, за которыми у обоих посверкивали топоры с длинными топорищами.

      – Защо се плашиш?[20] – улыбаясь в глубочайшей глубине своей дремучей бороды, ласково спросил один из них.

      Так Сивоок оказался среди братии монастыря «Святые архангелы». Два инока – Демьян и Константин, а проще Тале и Груйо – вышли в то утро в лес нарубить дров и встретили там бродягу-руса. Назвали его Божидаром, считая, что послал юношу к ним сам Бог, а потом игумен монастыря Гаврила еще больше удивился меткости этого имени для Сивоока, когда увидел, как легко усваивает русич болгарскую и ромейскую грамоту, а еще легче – великое умение украшать книги и писать иконы, умение, которое дается людям так редко и дается уже впрямь самим Богом.

      Сивоок не знал: в самом ли деле это врожденный дар или вспыхнули в нем необычные способности, вызванные отчаянием.

      Ибо бежал из одной неволи, а попал в неволю тройную.

      Первая неволя – монастырь, мрачнейшее сердце замерло бы от одного лишь взгляда на эту суровую обитель. Горы, леса, непроходимые дебри. Вид здесь – словно был от сотворения мира: вздыбленные громады камней, извечная взъерошенность деревьев, черные громы вод в пещерах и пропастях. А над всем этим, в каменном поднебесье, скрытый за непробиваемыми, невесть кем и когда сложенными из серых гранитных глыб, высоченными стенами, –

18

Чедо – хлопче (болг.).

19

Хлопче! Эй, Божидар! Тебе говорю! (болг.)

20

Чего боишься? (болг.).